Бурмистров Тарас - Брюссель
Тарас Бурмистров
"БРЮССЕЛЬ"
Когда я приехал в Брюссель, был уже поздний вечер. Поезд прибыл,
казалось, на глухую, тупиковую станцию - никто не встречал его, да и
пассажиров было совсем немного. Странное впечатление заброшенности произвел
на меня огромный, почти пустой вокзал. Какое-то тревожное несоответствие
было между пышностью и размахом этого строения, отделанного изнутри
красивым желтоватым мрамором, и общим духом запустения и соннного,
незыблемого спокойствия. Ночевать мне было негде, и я, дважды пройдя по
гулким залам в поисках подходящего места, решил устроиться до утра прямо
здесь, в одном из закоулков полутемного вокзала. Усевшись на мраморные
прохладные ступени, я стал глядеть, как за окном мерно двигаются темные
ветви деревьев, как мигают и переливаются огоньки вдали. Постепенно тяжкая
дремота начала охватывать мой мозг; еще видя бледный свет от фонарей на
улице и ощущая холод от окна, я уже смешивал их с какими-то проступавшими в
сознании картинами, с дневными впечатлениями, ярко отпечатавшимися в мозгу;
и понемногу эти призраки стали также уходить и растворяться.
Через полчаса я проснулся от холода. В помещении уже не было ни души,
только у входа стояло несколько полицейских. Один из них поманил меня к
себе. Ничего хорошего, как видно, для меня это не предвещало. По своему
советскому опыту я отлично знал, что объяснения с представителями власти
обыкновенно заканчиваются ничем иным, как неприятностями различного
калибра. Конечно, в данном случае еще неизвестно было, что оказалось бы
лучше - провести ночь в одиночестве на холодном и пустом вокзале или в
уютном участке, в увлекательном общении с галантными полицейскими на
французском языке. Один из тех путеводителей по Европе, что я жадно читал
перед отъездом, даже советовал тем, кто не имел денег на ночлег, самим
попроситься в камеру до утра. Пока я приближался к полицейским, эта шальная
мысль занимала мое воображение, но когда я представил себе, какое выражение
появится при этой просьбе на лице у поджидавшего меня рыжебородого
блюстителя порядка ("только что из России? и не может и двух суток
выдержать без привычной обстановки?"), я почувствовал, что от этой затеи
надо отказаться.
- Bonjour, monsieur, - обратился ко мне рыжебородый блюститель. - Vous
кtes йtranger? Avez-vous votre passeport?
Я показал ему свои документы, подивившись про себя странной схожести
поведения наших тоталитарных и свободных европейских органов охраны
порядка.
- Bien. Je ferme la gare, monsieur. Vous ne pouvez pas restez ici.
Я не совсем понял то, что он говорил - к бельгийскому французскому еще
надо было привыкнуть - но жест, сопроводивший эту краткую речь, был
достаточно красноречив и недвусмыслен. Кажется, в эту ночь мне предстоит
заняться осмотром достопримечательностей Брюсселя. Выразительно пожав
плечами, я двинулся к выходу.
На улице холодный ветер и темень сразу освежили мое восприятие. Идти было
некуда. Уже третью ночь я проводил без сна; от переутомления и избытка
впечатлений то жадное любопытство, что снедало меня в первые дни по
прибытии в Европу, начало совсем сникать и выдыхаться. Меня уже не радовала
и не удивляла, как вначале, сама мысль, что я нахожусь в тех краях, о
которых я мечтал так давно и ревностно, меня не будоражило сознание того,
что рядом, в двух шагах, находятся великие произведения искусства, великие
свидетельства бурной и угасшей исторической жизни, дворцы, соборы, башни,
улицы... Мне хотелось только найти спокойное и
