Бурносов Юрий - Числа И Знаки 1
ЮРИЙ БУРНОСОВ
ДВА КВАДРАТА
(ЧИСЛА И ЗНАКИ – 1)
Девица Аделина гуляла в саду.
— Сколь мило на белом свете! —
Белые да синие розы рвала.
— Тяжка ты, доля земная!
Скандинавская баллада
ГЛАВА ПЕРВАЯ,
где мы узнаем, что же привело нашего героя в столь отдаленное место и как в
первый же ночлег с ним случились вещи в высшей степени
странные и необъяснимые
Темно-зеленая карета с затершимся гербом на дверце свернула, влекомая четверкой лошадей, с тракта на проселок и сразу же увязла по самые ступицы. Возница поцокал языком и осторожно слез прямо в лужу.
— Хире! — позвал он. — Хире Бофранк!
Из приоткрывшейся дверцы высунулась сонная и растрепанная голова. Длинные волосы с пробивающимися седыми прядями скрывали лицо пассажира, а голос его был вял, словно тело снедала долгая, хотя и неопасная болезнь.
— Что там? Неужели нужно будить меня?
— Застряли, хире, — без особого почтения ответил возница. Почесал брюхо под толстым жилетом и добавил: — Колышек бы выломать...
— Так не мне же лезть, дурак? Пойди и выломай.
Сказав так, длинноволосый скрылся внутри кареты. Его звали Хаиме Бофранк, и служил он при десятой канцелярии герцога в чине прима-конестабля, изыскивая воров, фальшивомонетчиков, мошенников, убийц и других злодеев, умышлявших против добрых граждан.
Далекий путь был ему не по душе и не по телу, но перспективы службы говорили, что поездка необходима, и сказаться больным — означало неразумно глядеть в будущие дни. Посему прима-конестабль Бофранк навестил лекаря, запасся порошками и снадобьями и сейчас боролся с недугом, с нетерпением ожидая, когда же прибудет наконец на место.
Трепещущее пламя масляного светильника не позволяло читать в дороге, а постоялые дворы угнетали однообразием, грязью и скверной пищей. На четвертый день пути Бофранк напился, но пробуждение оказалось столь малоприятным, что он оставил и это развлечение, а потому страдал все сильнее.
И вот, когда конец пути был так близок, карета невзначай увязла в луже. И виной тому, несомненно, был нерадивый возница, он же симпле-фамилиар канцелярии Аксель Лоос.
Возница появился из-за кустов вереска, обильно покрывших обочины, в одной руке держа топор, а в другой — свежевырубленную слегу. Убрав инструмент в ящик на задке кареты, он постоял в нерешительности, а потом позвал:
— Хире Бофранк!
— Чего еще? — послышалось изнутри.
— Выйдите, я карету вызволю.
— А со мной не вызволишь, что ли? Слаб стал?
Симпле-фамилиар тяжело вздохнул, подсунул слегу под ось и с кряхтением стал вызволять карету из ловушки.
Толстые сосновые стволы, покрытые буро-зеленым мхом, окружали поляну, словно колонны, а мохнатые ветви перекрещивались меж ними на огромной высоте, подобно архитравам. Буро-зеленым же мхом была покрыта и сама поляна, вернее, даже не поляна, а небольшая проплешина размером, пожалуй, с площадку анатомического театра Академии, в котором в свое время много и усердно занимался будущий конестабль...
— Сие, — говорил низенький старичок-адъюнкт, побалтывая сосудом, — моча больного сахарным изнурением. Есть некоторые средства, позволяющие определить степень изнурения, но все они требуют времени, самый же простой — вот.
С этими словами он окунул украшенный серебряным перстнем палец в желтую жидкость, после чего лизнул его и сообщил:
— Мочевые соки имеют сладкий вкус, что говорит о значительном сахарном изнурении.
Внимательно вглядываясь в лица обучающихся, он поставил сосуд на стол рядом с разъятым телом мертвеца и проговорил осуждающе:
— Я вижу, многие из вас кривятся и о
