Бушков Александр - Пиранья 07 (След Пираньи)
АЛЕКСАНДР БУШКОВ
СЛЕД ПИРАНЬИ.
ГЛАВА ПЕРВАЯ
СТРАСТЬ ЗАДАВАТЬ ВОПРОСЫ
Погода была ясная, а настроение — сквернейшим.
Мазур сидел, как прилежный школьник в классе, — глядя вперед, на дорогу, не поворачивая голову и на миллиметр. Хорошо еще, теща с тестем — теперь, вообще-то, бывшие теща с тестем — тоже сидели смирнехонько, так и не проронив ни слова от самого Шантарска.
Езды до аэропорта оставалось минут двадцать, и Мазур, чувствуя себя скотиной, все же облегченно вздыхал, вспоминая, что вскорости оба уйдут из его жизни, надо полагать, навсегда. Прекрасно понимал, что следовало бы ощущать себя виноватым, но отчего-то никак не получалось. Он знал, что выложился до предела, спасая Ольгу, сделал все, что мог, и, в конце концов, не был господом богом — но как раз этого-то и не мог объяснить откровенно.
Они так и уезжали, накормленные официальной версией — в поезде, по дороге из гостей, на Ольгу вдруг напал то ли хулиган, то ли маньяк с пистолетом. По нынешним временам вещь самая обыкновенная — кое-где уже и грабят пассажирские поезда, совершенно по-махновски. Родители ни на миг и не усомнились в преподнесенной им лжи, доктор Лымарь ручался...
Вот только от этого ничуть не легче. А то и труднее. Как ни тверди о разгуле преступности. Потому что крутой мужик, офицер, остался без единой царапины, а молодая женщина погибла.
Ситуация, еще с древнейших времен считавшаяся для мужика весьма неприглядной. Так что сиди в дерьме и не чирикай...
Мазур чирикать и не пытался. Торчал себе в сторонке, повесив повинную голову. Лымарю спасибо — старался изо всех сил, увещевая, утешая и даже легонько гипнотизируя, он это умел, он многое умел...
И подсунуть таблетку в надлежащий момент, и вполне профессионально, не причинив ни малейшей боли, удержать тестя, когда того бросило в истерику и он неумело попытался заехать Мазуру по голове.
Мазуру еще раньше, в Питере, было с ними нелегко. Главным образом из-за разницы в возрасте его и Ольги. Папа был Мазуру практически ровесником и вдобавок — совершенно совдеповским доцентом, корпевшим в каком-то НИИ, где ему платили в месяц примерно столько, сколько стоила зипповская зажигалка Мазура. Исторические примеры папа принимал плохо, и Мазур нутром чуял, что в глазах тестя с самых первых дней предстал этаким извращением, совратителем малолетних.
Проблемы с тещей, если уж откровенно, лежали в другой плоскости. Поскольку она была двумя годами моложе Мазура и смотрелась великолепно — чуточку более зрелое издание Ольги, ничуть не потерявшее прелести, — Мазур в свое время пару раз явственно ощущал, как где-то на рубежах подсознания определенно ворохнулись фривольные мыслишки, продиктованные извечным мужским цинизмом.
Да вдобавок Ольга как-то под великим секретом поделилась компроматом: мамочка, безусловно будучи главой семьи и добытчицей (трудилась переводчицей в процветающей фирме), порою искала на стороне маленьких радостей, каковые без особого труда и находила. Однажды Ольга даже полушутя-полусерьезно пригрозила выцарапать супругу бесстыжие глазыньки, заявив, будто перехватила мамочкин оценивающий взгляд.
Мазур тогда свел все на шутку, напомнив, что согласно традиции теща с зятем должны пребывать в состоянии перманентной лютой вражды, но в глубине души признавал, что был единожды такой взгляд, очень уж недвусмысленно мазнули по нему очи Ирины свет Викентьевны. И самую малость встревожился, не передалась ли оная ветреность по наследству. Правда, откровенная по-современному, Ольга ему заявила, что дело тут не в ветрено
