Быков Василь - Его Батальон
ВАСИЛЬ ВЛАДИМИРОВИЧ БЫКОВ
ЕГО БАТАЛЬОН
1
Траншея была неглубокая, сухая и пыльная – наспех отрытая за ночь в едва
оттаявшем от зимних морозов, но уже хорошо просохшем пригорке. Чтобы чересчур не
высовываться из нее, Волошин привычно склонялся грудью на бруствер, пошире
расставив локти. Однако долго стоять так при его высоком росте было утомительно;
меняя позу, комбат неловко повернул локоть, и ком мерзлой земли с глухим стуком
упал на дно. Тотчас в траншее послышался обиженный собачий визг, и на
осыпавшуюся бровку мягко легли две широкие когтистые лапы.
– Джим, лежать!
Не отрывая от глаз бинокль, Волошин повернул пальцами окуляры – сначала в
одну, а затем и в другую сторону, отыскивая наилучшую резкость, но видимости по-
прежнему почти не было.
Голые, недавно вытаявшие из-под снега склоны высоты, с длинной полосой
осенней вспашки, извилистым шрамом траншеи на самой вершине, несколькими свежими
пятнами минных разрывов, и даже чахлый кустарник внизу – все застилал сумрак
быстро надвигавшейся ночи.
– Ну что ж, все ясно!
Он опустил подвешенный на груди бинокль и расслабленно откинулся к задней
стенке траншеи. Дежурный разведчик, наблюдавший из соседней ячейки, зябко
передернул плечами под серой замызганной телогрейкой:
– Укрепляется, гад!
Противник укреплялся, это было очевидно, и комбат с сожалением подумал, что
вчера они допустили ошибку, не атаковав о ходу эту высоту. Тогда еще были
некоторые шансы захватить ее, не вчера подвела артиллерия. У поддерживающей
батареи остался всего с десяток снарядов, необходимых на самый критический
случай; соседний батальон ввязался в затяжной бой за совхоз «Пионер»,
раскинувшийся на той стороне речки, и когда Волошин спросил относительно этой
малозаметной, но, по-видимому, немаловажной высоты у командира полка, тот ничего
не ответил. Впрочем, оно было и понятно: наступление выдыхалось, задачу свою
полк кое-как выполнил, а дальше, наверно, еще не было определенного плана и у
штаба дивизии. И все-таки высоту надо было взять. Правда, для этого одного
потрепанного в трехнедельных боях батальона было недостаточно, но вчера на ее
голой крутоватой вершине еще не была отрыта траншея, а главное – правый
фланговый склон над болотом, кажется, не был еще занят немцами. Заняли они его
утром и весь день, не обращая внимания на пулеметный обстрел, по всей высоте
копали. Отсюда было хорошо видно, как там мелькала над брустверами черная
россыпь земли; под вечер из совхоза подошло несколько грузовых машин, и немецкие
саперы до ночи таскали по траншее бревна и оборудовали блиндажи и окопы. Ночью,
пожалуй, заминируют и пологие, вытянувшиеся до самого болота склоны.
Вокруг быстро темнело, над голым мартовским пространством все гуще
растекались холодные сумерки, в которых тускло серели пятна еще не растаявшего
снега во впадинах, ровках, под взмежками, на заросшем жидким кустарником болоте.
Было холодно. С востока дул порывистый морозный ветер, с ним на пригорок НП
долетал запах дыма, напомнивший комбату о его убежище – землянке, куда он ни
разу за день не зашел. Джим, будто поняв намерение хозяина, поднялся, шагов пять
пробежал по траншее и вопросительно глянул серьезными, немножко печальными
глазами.
– Так. Прыгунов, наблюдайте. И слушайте тоже. Если что – сразу
докладывайте.
– Есть, товарищ комбат.
– Только не вздумайте курить.
– Некурящий я.
– Тем лучше. На ужин подменят.
Обдирая стены узкой траншеи палаткой, наброшенной поверх шинели, комбат
быстро пошел вниз к земля
