Вагнер Николай Петрович - Макс И Волчок
Вагнер Николай Петрович
Макс и Волчок
Макс проснулся поздно на своей маленькой постельке. Солнце давно уже
светило сквозь кисейные занавески. Уже два раза подходили и мамка, и дядька,
и даже сама бабушка к постельке Макса, а он все спал. Он спал, потому что с
вечера уснул поздно. С вечера он все пел песни и рассказывал сказки. Прыгал
и хохотал. Насмешил и мамку, и бабушку, и дядьку.
- Ничего не поделаешь с этим баловнем! - ворчала бабушка и все-таки
смеялась. И нельзя было не смеяться, потому что Макс так уморительно
передразнивал старого беззубого повара Демидыча и представлял, как он
стряпает торт с таракашками.
- Положу таракашку, сделаю кашку, положу изюминку, утешу бабушку
беззубеньку, скажет: спасибо, Демидыч, больно мягко и сладко.
И Макс хохотал, а за ним хохотала бабушка, а за ней и мамка, а за ней и
дядька хохотал и приговаривал:
- Ну, тебя! ложись, сударь. Сон прогуляешь, вдоль ночи попадешь.
Нехорошо будет.
И наконец Макс проснулся. И мамка, и дядька, и бабушка точно ожили. Как
будто солнце открыло глаза и посмотрело на них. Но Макс встал не в духе. Он
хмурился и молчал. Молча пил чай с густыми сливками и сладкими пирожками;
молча ходил грустный по комнатам. И мамка, и дядька, и бабушка оставили его
в покое. Они знали, что это - чудной ребенок. И если встал левой ножкой с
постели, то лучше не трогать его, а то как раз расплачется и расхворается. И
Макс действительно совсем готов был заплакать. На сердце у него, как говорил
он, было не тяжело, а легче! Это сердце постоянно замирало. И тоска и хандра
давили это маленькое сердце.
Но в девичьей увидал Макс большого слепня, который жужжал на окне и
стукался толстой головой о стекла.
"А что, если посадить этого слепня к слепенькой бабушке в табакерку? -
подумал Макс и улыбнулся. - Бабушка добренькая. Она так любит меня. Она еще
вчера подарила мне такую славную книжку. Добрая бабушка! А я все-таки посажу
тебе слепня в табакерку!.."
И Макс ловит слепня и, разумеется, тихонько от бабушки, садит его к ней
в табакерку. И вертится он около бабушки, и ждет не дождется, когда она
откроет табакерку. А бабушка все толкует с управляющим Карлом Ивановичем,
все толкует о лесе. И только что она начала волноваться и доказывать Карлу
Ивановичу, что лесу убыло, как в это самое время взяла она, вероятно от
волнения, табакерку, понюхать табаку, и открыла ее. И вдруг табакерка
зажужжала, табак во все стороны, табакерка на пол, слепень летит, гудит,
точно обрадовался, а Макс хохочет, хохочет и вместе с тем целует у бабушки
руки.
- Бабушка, ведь это я сделал, я... я слепня посадил!
- Что будешь делать с озорником?!
И никто в доме не знает, что с ним делать. Всем он надоел и всем он
мил. Такой шаловливый и такой добрый и занятный. Всем надосадит и всем
угодит. Всех разжалобит и всех насмешит.
Случилось раз зимой, что Макса не пустили гулять в сад.
- Куда ты пойдешь, - говорила бабушка, - вьюга, холод.
- Не ходи, батюшка, - уговаривала мамка, - не ходи, родной, простудишь
грудку, головку - видишь, ты какой хилый, тебя и в комнате-то надо в
охлопочках держать.
И Макс не пошел. Целый день он дулся, хандрил, а вечером вдруг
развеселился.
- Слушай, бабушка, я тебе сказку расскажу.
- Ну! расскажи, расскажи, мой забавник.
И Макс принялся рассказывать. А из девичьей тихонько уже выползли
девушки и расположились слушать, какую будет барич сказку рассказывать.
- Сеял мужик репку, - начал Макс.
- Гречку, сударь, а не репку, - поправляет мамка.
- А ты не пе
