Вайнер Георгий И Аркадий - Карский Рейд
АРКАДИЙ ВАЙНЕР, ГЕОРГИЙ ВАЙНЕР
КАРСКИЙ РЕЙД
Аннотация
Приключенческая повесть, действие которой разворачивается на фоне исторических событий двадцатых годов. В основе сюжета организация и прохождение Северным морским путём каравана судов к устьям северных рек за сибирским хлебом, в котором нуждаются революционные города — Москва и Ленинград.
Часть I
БЕГСТВО
Указка ползала по карте, как худая голодная пиявка, и главнокомандующему казалось, что там, где ее острый черный кончик задерживался, она глотала опорные пункты, укрепленные деревни, охраняемые разъезды.
— ...Противник численностью до двух полков вышел через деревню Дениславская к узловой станции Плесецкая и после короткого кровопролитного боя захватил ее... — гудел где— то сбоку, над самым ухом, простуженный насморочный голос штаб— офицера. Офицеру на хватало воздуха, его душили аденоиды, и главнокомандующему все время хотелось приказать ему высморкаться, но не было сил заговорить, и от этого Миллер плохо вникал в подробности доклада, их напрочь смывал гундосый сопливый голос штабиста.
Да и в подробностях ли сейчас дело? Сейчас важна суть...
— ...При содействии местных жителей— проводников красные обошли по брошенным лесным дорогам укрепленный населенный пункт Кочмас и захватили разъезд четыреста шестнадцать, — бурлил тяжелым носом офицер. — Из— за угрозы быть отрезанными от основных сил наш бронепоезд «Генерал Алексеев» вынужден был отступить без боя, взорвав при отходе мост через реку Емца...
— Где сейчас проходит линия обороны? — перебил штабофицера Миллер, слушать дальше было невыносимо. Хотя в этом тоже была страшная примета всеобщего разрушения и гибели: командующему победоносной армией ни при каких обстоятельствах не мог бы докладывать офицер с заложенным носом.
— ...Нарушена связь... последние донесения недостоверны... части вышли из повиновения... — загугнил, забулькал штабист.
— Но где дислоцированы части, которые не вышли из повиновения и с которыми не нарушена связь? — зло выкриккул главнокомандующий.
Начальник штаба генерал Марушевский горестно вздохнул, отодвинул насморочного дежурного, сипло сказал:
— Господин командующий, фронта больше не существует. Сегодня утром красные оседлали железную дорогу на Котлас, захватили Емец и Обозерскую, отрезали нас от броневых сил и стремительно катятся на Архангельск. На их сторону перешел Архангелогородский полк, гаубичный дивизион, пулеметные роты «люис— ганов»...
— Вы хотите сказать, Виктор Васильевич, что у нас больше нет связи с войсками и вы не представляете, что происходит на фронте? — сердито поджал губы Миллер.
Вынырнувший из— за плеча Марушевского начальник контрразведки Чаплицкий неприятно засмеялся:
— Генерал Марушевский хочет сказать, что нет фронта...
У Чаплицкого были горячечные глаза фанатика. Или человека, не пренебрегающего кокаином. Или не остывшего после свалки драчуна. Неприятный субъект.
У него на лице всегда написано желание сказать дерзость. Или подпустить шпильку. И лучше всего было бы сейчас прикрикнуть на него, одернуть, поставить на место.
Но состояние бессилия, наваждения, долгого кошмарного сна, лихорадки не покидало, сковывало волю нерешительностью, а тело немощью.
Рассеянно пощипывая бородку, Миллер прислушивался к стрекочущей в виске головной боли, пронзительно— злому и надоедливому сверчку, перфорацией высекающему дыры пустоты и забвения в мятой поверхности перепуганных и смятенных мыслей.
Наваждение, обман чувств, мираж. Удивительно долгий, неимоверный сон. Не могла так быстро,
