Вайнеры Братья - Евангелие Палача
Аркадий Вайнер, Георгий Вайнер
Евангелие палача
От авторов
Мы, кажется, уже привыкли к тому, что из глубин советского безвременья
нет-нет, да и всплывет очередной литературный "памятник" -- сталинской ли,
хрущевской или брежневской эпохи...
"Памятник", лишь за чтение которого читатель мог тогда поплатиться
свободой; ну а писатель ставил на карту всю жизнь. Сейчас эти открытия
закономерны: перестроечной революцией нарушена омерта всеобщего покорного
безмолвия, и благодарный читатель получает, наконец, то, что у него долгие
десятилетия силой отнимал тоталитаризм. Предлагаемый сегодня роман
"Евангелие от палача" -- вторая чисть дилогии (первая -- роман "Петля и
камень... " -- была опубликована в конце 1990 года), написанной нами в
1976-1980 годах. Написанной и -- надежно укрытой от бдительного "ока
государства" до лучших времен. К счастью, и авторы, и читатели до них
дожили. Все остальное -- в самом романе.
Аркадий ВАЙНЕР Георгий ВАЙНЕР
Декабрь 1990 года МОСКВА
Правосудие должно свершиться, хотя бы погиб мир.
ГЛАВА 1. УСПЕНИЕ ВЕЛИКОГО ПАХАНА
Я знал, что этого делать нельзя. Я умел верить ему, этому странному
распорядителю моих поступков, не раздумывая. Вперед ума, вперед любой
оформившейся мысли он безошибочно давал команду: "Можно! " Или: "Нельзя! " Я
ему верил, у него была иная, не наша мудрость. И он отчетливо сказал внутри
меня: "Нельзя! " А я впервые за долгие годы, может быть, впервые с самого
детства, не послушал его. Побоялся ответить ему "Заткнись" -- а просто
сделал вид, что не слышал. Как делает вид, сбежавший с урока
школьник-прогульщик, которому кричит из окна учитель: " Вернись! ". Не
послушался. И остался в анатомической секционной... Мы несли носилки
вчетвером. Этих троих я не знал, наверное, и не видел никогда. Если бы
видел, -- запомнил. Но они были не из охраны. Тех гладких дураков сразу
видать. Их и на Даче я не заметил. Только потерянно метался по огромному
дому их командир, начальник "девятки" генерал Власик. По его красивому,
слепому от испуга и глупости лицу катились слезы. Он плакал по-настоящему.
Почему-то у всех встречных спрашивал: "А где Вася?.. "Все слышали, как Вася,
безутешно-пьяный, мычал и орал что-то, -- может быть, пел? -- в маленькой
гостиной за кабинетом. Но от Власика почему-то отмахивались, и он, оглохший,
продолжал искать своего друга и собутыльника. Сына Зеницы Ока, которую
столько лет берег, стерег и хранил. А теперь Власик плакал. Если увидеть
плачущего большевика... Может быть, он был умнее, чем мне казался тогда?
Может быть, он плакал от страха? Столько лет он охранял величайшую силу и
власть мира, а она уже три часа мертва, и он охраняет теперь то, чего нет.
Да разве он еще что-то охраняет? Нас привезли сюда в шести больших лимузинах
-- человек тридцать отборных бойцов из оперативного Управления, но, когда мы
вошли в дом, выяснилось, что Лаврентий уже приказал вывести оттуда всю
внутреннюю охрану. Никогда Лаврентий не доверял Власику. Он знал, что тот
будет в страшный час плакать искренне по Тому, Кого охранял. Лавр не уважал
преданных людей, он знал, что на преданных людей нельзя надеяться, ибо стоят
они на ненадежном фундаменте любви и благодарности, а вернее сказать --
глупости. Вроде бы считалось, что Власик подчиняется Лаврентию по службе, но
это было не так. Он не подчинялся никому, кроме того, Кого охранял. Власик
принадлежал Ему, как немецкая овчарка Тимофей. Власик был предан, то есть он
любил Того, Кого охранял. Был ему всегда благо
