Валентинов Андрей - Логры 1 (Овернский Клирик)
АНДРЕЙ ВАЛЕНТИНОВ
ОВЕРНСКИЙ КЛИРИК
Аннотация
Бывшему крестоносцу, а ныне скромному монаху из знаменитого аббатства Сен Дени, отцу Гильому де Ту, менее всего хочется заниматься расследованием старинного происшествия, связанного с пропажей рыжей девушки в маленьком городке недалеко от Тулузы. Тем более в это дело оказываются замешаны местные власти, косматые демоны, катары, благородные разбойники и Римская Курия.
К тому же пропавшая девушка вскоре вернулась, правда, не одна, а... целых две. Если ли среди них настоящая?
Действие историко детективной фантазии Андрея Валентинова происходит во Франции XII века накануне второго крестового похода. Овернский клирик пытается сделать все, чтобы не запылали костры Инквизиции.
АВЕНТЮРА ПЕРВАЯ.
О ТОМ, ЧЕМ КОНЧИЛАСЬ РЫБНАЯ ЛОВЛЯ В НОТР ДАМ ДЕ ШАН
Крючок не выдержал. Карп — здоровенный, не менее двух фунтов весом — сорвался и, победно блеснув серебристой чешуей, плюхнулся в воду. Пьер охнул и застыл, сжимая в кулаке бесполезную удочку.
В довершение всего рыба, прежде чем бесследно сгинуть в темной воде, на мгновенье выглянула и, как мне показалось, бросила на неудачливого рыбака полный ехидства взгляд. Этого Пьер, и без того сраженный случившимся, уже не выдержал:
— У, дьявол! Ах, чтоб его!.. Кровь Христова, вернусь в Сен Дени, я этому отцу Иегудиилу ноги вырву! Говорил я ему — железо хреновое, а он…
Отец Иегудиил — наш монастырский кузнец — действительно в последнее время стал портачить, но это обстоятельство никак не оправдывало ни содержания, ни формы сказанного.
— Брат Петр, — негромко позвал я, чувствуя, что Пьер готов отмочить следующий пассаж по поводу карпа, удочки, крючка и отца Иегудиила. — Брат Петр…
Пьер в сердцах швырнул удочку оземь, вобрал побольше воздуха, раскрыл рот, и тут до него наконец начало доходить. Я мельком оглянулся — брат Ансельм стоял с невозмутимым видом, но в глазах его определенно бегали чертики. Впрочем, с первого взгляда и не заметишь — держать себя этот мальчик умеет.
— От тец Гильом… — запинаясь, начал Пьер. — Я… ну…
— По латыни, пожалуйста, — все с тем же спокойствием попросил я, чем вверг Пьера в окончательное смущение. Ибо, кроме строжайше запрещенной божбы и поминания нечистого, он умудрился выговорить все это на «ланг д'уи»1 с диким нормандским произношением.
— Я… ну… Рыба…
— Дальше, — подбодрил я, наблюдая, как покрасневший и разом вспотевший Пьер с неимоверным усилием подбирает непослушные латинские слова.
— Я ловить, я ловил… — Пьер вздохнул и потер громадной пятерней свою веснушчатую физиономию.
— Мы ловили, — согласился я.
Я вновь обернулся — брат Ансельм смеялся, но незаметно — одними уголками губ. Уже не в первый раз подумалось о том, где мальчик так научился себя держать. Все таки ему еле еле восемнадцать, и то по документам, которые не у одного меня вызывали сомнения.
— Мы ловили, — обреченно повторил Пьер. — Отец Иегудиил — в аббатстве святого Дионисия кузнец есть. Он плохой кузнец есть. Он сделать… сделал плохой…
Похоже, слово «крючок» забылось, и Пьер мучительно подыскивал подходящий эквивалент.
— Он сделал плохое орудие… Орудие удить… Отец Гильом!
— Так…
Я отложил в сторону удочку и смерил Пьера выразительным взглядом. Детина сжался и заморгал.
— Брат Петр плохая память иметь, — вздохнул я. — Брат Петр забыть, как мы договариваться…
— Отец Гильом! — вновь воззвал несчастный, взмахнув ручищами, от чего в неподвижном вечернем воздухе повеяло свежим ветром.
— Вы — будущий священник, брат Петр. В вашей практике будет немало эпи
