Библиотека в кармане -русские авторы

         

Валентинов Андрей - Сфера 1


АНДРЕЙ ВАЛЕНТИНОВ
СФЕРА
Аннотация
От Смерти не уйти — или всетаки это возможно? Вдруг совсем рядом, за тонкой гранью сна, находится мир, в котором никто и ничто не исчезает навсегда, где мы проживаем жизнь за жизнью?

Но все имеет свою цену, и не каждый способен ее заплатить — даже если жертвуешь не чужим существованием, а чужим сном. Бессмертие многих — в обмен на вихрь, вырвавшийся из таинственной Гипносферы.
Жизнь и Смерть, Сон и Явь — в оригинальном, надреалистическом романе Андрея Валентинова.
И вот, сделалось великое волнение на море, так что лодка покрывалась волнами. А Он спал.
От Матфея Святое Благовествование. Глава 8, стих 24.
29 ОКТЯБРЯ 2002 ГОДА.
1.45. А. М.
Не отпускает, не заснешь… Такую музыку нельзя слушать часто, исполнять, наверное, тоже. Запись… Полвека назад, многих уже нет, лишь голоса остались. Но отчего голоса? Может, все они в какомто ином мире, Великой Вселенной «St. MATTHIEU BWV 244»?

Я в ней лишь гость, а они все там, навсегда, навечно.
Не заснешь… Надо ли уходить туда, во Вселенную Сна? Очумелые прогрессивцы предлагали устранить сон. Треть жизни, сколько леса повалить можно!

СуперОруэлл, ОберХаксли: никто не спит, все строят, строят, строят.
Когда засыпаешь, слышишь песню. Такое только со мной или… Все разные, непохожие — люди, миры, Вселенные… Тронуть сон — богоборчество: Он тоже спал. Какой это номер?

Choral «Herzliebster Jesu», третий, сразу после Нагорной? Не помню, засыпаю, засыпаю… И когда вошел Он в лодку, за Ним последовали ученики Его… Плавать во сне — скверно… Разбудили Его и сказали: Господи! Спаси нас, погибаем!

Восьмая глава Матфея. Маловеры, маловеры…
А если даже Матфей не понял Его? А если дела, которые Он вершил во сне, были куда важнее?
1. МЕРТВЫЙ САД
(Chor: 9’52)
(Подзаголовки глав — согласно номерам «Страстей по Матфею»
Иоганна Себастьяна Баха (St. MATTHIEU BWV 244)
Собака? Здесь нет никакой собаки!
Темно… Совсем темно, даже забор — тот, что на другой стороне улицы, — не разглядишь. Кажется, штакетник, некрашеный, старый.
Грузовик стоит у самого забора, за ним — темные кроны яблонь (точно знаю — яблонь), острая крыша двухэтажного дома. Там я бывал, но сегодня мне не пройти темной аллеей, не подняться на обложенное красной плиткой крыльцо.
…В тот дом я обычно попадаю иначе — прямо на веранду. Она небольшая, меньше, чем я ее помню. Комнаты… Их должно быть три, но прошлый раз…
Нам не сюда. Нам напротив, где за нашими спинами другой забор — железный, кованая решетка. Нам… Как ее зовут?

Имен я почти никогда не знаю, а вот лица порой вижу. Но не сегодня, сегодня слишком темно.
За коваными воротами — тоже сад. Там совсем мрачно, только вдали неярко горит огонек. Обыкновенная лампочка, но всетаки светлее.

Там, кажется, дом… Да, там дом, мы у дверей.
Заперто…
Рядом флигель, рядом — летняя кухня, там тоже горит лампочка, совсем маленькая.
Заперто. Не пускают…
Придется уходить. В мертвом саду мы не одни. Опасно!

Земля под ногами начинает шевелиться, проваливаться знакомыми ямами — неглубокими, поросшими высохшей травой… Но это не кладбище, тут не должно быть могил! Просто сад, ночной сад, где нам надо переждать ночь, обыкновенный сад, к тому же лето…
Нет, не лето — осень. Поздняя осень, хотя совсем не холодно.
…Как ее зовут? «Здесь», в моем мире, почти не бывает имен. А если и бывают, их не слышно. Кажется, на ней штормовка, на мне тоже…
Палатка? Ну конечно, можно поставить палатку, за деревьями стоят две — маленькие, брезентовые. Вот и место удобное…
Стой!!!
Как же





Содержание раздела