Варшавский Илья - Джейн
Илья ВАРШАВСКИЙ
ДЖЕЙН
В это утро Модест Фомич проснулся с каким то тревожным чувством.
Лежа с закрытыми глазами, он пытался сообразить, почему не зазвонил
будильник и он, Модест Фомич Никулин, вместо того чтобы находиться на
работе, валяется в постели, хотя лучи утреннего солнца уже добрались
до его подушки. Время, значит, было уже позднее, никак не меньше
десяти часов утра.
Модест Фомич сел в постели и открыл глаза.
- Приветик, Фомич! - крикнул попугай в клетке, давно ожидавший
пробуждения хозяина.
Никулин встал босыми ногами на коврик и засмеялся.
"Вот она началась, - подумал он, - новая жизнь!".
Прошедшие пять дней были до предела насыщены хлопотами в связи с
уходом на пенсию. Вчера, по правде сказать, он немного хлебнул лишнего
на прощальном вечере, устроенном в его честь сослуживцами.
Сегодня первый день пенсионера Никулина, решившего, наконец,
целиком посвятить себя своей давнишней страсти.
Модест Фомич натянул брюки, всунул ноги в туфли и подошел к
аквариуму с золотыми рыбками. Взяв пригоршню корма, он постучал
пальцем о стенки аквариума. Пять золотых рыбок построились гуськом,
выполнили сложную фигуру, напоминающую заход бомбардировщиков на цель,
и застыли полукольцом, ожидая пищи. Только сам Никулин знал, какого
титанического труда стоило обучить рыбок этому нехитрому фокусу.
Его любимица кошка Джейн, лежа на диване с полузакрытыми глазами,
внимательно наблюдала за хозяином. Только легкое подрагивание кончика
хвоста свидетельствовало о том, что она чего-то ожидает.
- Доброе утро, Джейн!
Кошка лениво потянулась, мягко соскочила с дивана и, подойдя к
Никулину, нехотя подала ему лапу.
Никулин быстро выпил чаю, приладил новый воздушный шарик для
подачи воздуха в аквариум и обернулся к Джейн, опять лежавшей на
диване.
- Кончилась принцесская жизнь, Джейн, - сказал он, - пора
по-настоящему приниматься за работу!
Он поманил Джейн пальцем, она прыгнула ему на плечо, и они вышли
из дома.
Дрессировка животных была единственной слабостью Модеста Фомича,
над которой часто подшучивали сослуживцы. За глаза его даже называли
"Укротитель". Весь свой небольшой досуг он посвящал изучению книг по
зоопсихологии и экспериментам с домашними животными.
Сегодня должна была начаться давно задуманная программа обучения
Джейн танцам.
Модест Фомич прошел в конец бульвара на небольшую площадку,
носившую название "клуб пенсионеров", и уселся на облюбованную им
скамейку.
В этот час в "клубе" было еще мало народа, и Никулин начал
заниматься с Джейн, не опасаясь зевак, могущих отвлечь кошку.
Однако вскоре на площадке появился толстый, низенький человечек, с
интересом наблюдавший за тем, как Джейн ходит на задних лапах. Он
проторчал около них всё утро и удалился только тогда, когда Никулин
отправился с Джейн обедать.
Так продолжалось несколько дней. Ежедневно Никулин заставал утром
на площадке толстяка, явно поджидавшего начала занятий с Джейн.
Наконец, однажды утром, толстяк сел на скамейку рядом с Модестом
Фомичом и кратко сказал:
- Будем знакомы, - доктор Гарбер, пенсионер.
Никулин пожил протянутую ему плотную, волосатую руку и назвал свою
фамилию.
- Должен сознаться, - сказал Гарбер, - что ваши опыты с кошкой
меня очень интересуют.
- Вы любитель животных? - спросил Никулин, бросив исподлобья
взгляд на доктора.
- По правде сказать, нет, - ответил тот. - Ваши опыты интересуют
меня не потому, что я люблю животных, а потому, что меня волнует
будущность человечества.
Никулин недоуменно взглянул на
