Библиотека в кармане -русские авторы

         

Васильев Борис - В Списках Не Значился


БОРИС ВАСИЛЬЕВ
В СПИСКАХ НЕ ЗНАЧИЛСЯ
* ЧАСТЬ ПЕРВАЯ *
1
За всю жизнь Коле Плужникову не встречалось столько приятных
неожиданностей, сколько выпало в последние три недели. Приказ о присвоении
ему, Николаю Петровичу Плужникову, воинского звания он ждал давно, но вслед
за приказом приятные неожиданности посыпались в таком изобилии, что Коля
просыпался по ночам от собственного смеха.
После утреннего построения, на котором был зачитан приказ, их сразу же
повели в вещевой склад. Нет, не в общий, курсантский, а в тот, заветный, где
выдавались немыслимой красоты хромовые сапоги, хрустящие портупеи,
негнущиеся кобуры, командирские сумки с гладкими лаковыми планшетками,
шинели на пуговицах и гимнастерки из строгой диагонали. А потом все, весь
выпуск, бросились к училищным портным, чтобы подогнать обмундирование и в
рост и в талию, чтобы влиться в него, как в собственную кожу. И там
толкались, возились и так хохотали, что под потолком начал раскачиваться
казенный эмалированный абажур.
Вечером сам начальник училища поздравлял каждого с окончанием, вручал
"Удостоверение личности командира РККА" и увесистый ТТ. Безусые лейтенанты
оглушительно выкрикивали номер пистолета и изо всей силы тискали сухую
генеральскую ладонь. А на банкете восторженно качали командиров учебных
взводов и порывались свести счеты со старшиной. Впрочем, все обошлось
благополучно, и вечер этот -- самый прекрасный из всех вечеров -- начался и
закончился торжественно и красиво.
Почему-то именно в ночь после банкета лейтенант Плужников обнаружил,
что он хрустит. Хрустит приятно, громко и мужественно. Хрустит свежей кожей
портупеи, [123] необмятым обмундированием, сияющими сапогами. Хрустит весь,
как новенький рубль, которого за эту особенность мальчишки тех лет запросто
называли "хрустом".
Собственно, все началось несколько раньше. На бал, который последовал
после банкета, вчерашние курсанты явились с девушками. А у Коли девушки не
было, и он, запинаясь, пригласил библиотекаршу Зою. Зоя озабоченно поджала
губы, сказала задумчиво: "Не знаю, не знаю...", но пришла. Они танцевали, и
Коля от жгучей застенчивости все говорил и говорил, а так как Зоя работала в
библиотеке, то говорил он о русской литературе. Зоя сначала поддакивала, а в
конце обидчиво оттопырила неумело накрашенные губы:
-- Уж больно вы хрустите, товарищ лейтенант. На училищном языке это
означало, что лейтенант Плужников задается. Тогда Коля так это и понял, а
придя в казарму, обнаружил, что хрустит самым натуральным и приятным
образом.
-- Я хрущу, -- не без гордости сообщил он своему другу и соседу по
койке.
Они сидели на подоконнике в коридоре второго этажа. Было начало июня, и
ночи в училище пахли сиренью, которую никому не разрешалось ломать.
-- Хрусти себе на здоровье, -- сказал друг. -- Только, знаешь, не перед
Зойкой: она -- дура, Колька. Она жуткая дура и замужем за старшиной из
взвода боепитания.
Но Колька слушал вполуха, потому что изучал хруст. И хруст этот очень
ему нравился.
На следующий день ребята стали разъезжаться: каждому полагался отпуск.
Прощались шумно, обменивались адресами, обещали писать, и один за другим
исчезали за решетчатыми воротами училища.
А Коле проездные документы почему-то не выдавали (правда, езды было
всего ничего: до Москвы). Коля подождал два дня и только собрался идти
узнавать, как дневальный закричал издали:
-- Лейтенанта Плужникова к комиссару!..
Комиссар, очень похожий на вдруг постаревшего артиста Чиркова, выслушал
докла





Содержание раздела