Веллер Михаил - Мое Дело
МИХАИЛ ВЕЛЛЕР
МОЕ ДЕЛО
Аннотация
Новый роман Михаила Веллера посвящен становлению личности и победе над нелегкими обстоятельствами. В «Моем деле» повторяется кредо автора: «Я вас научу любить жизнь!» и «Дадим им копоти!» Книга пронизана неизменным веллеровским оптимизмом и юмором.
ГЛАВА ПЕРВАЯ
До того, как.
1.
Полгода отец был на усовершенствовании в военной академии в Москве. Мать поехала с ним и устроилась там на временную работу. Перед новым назначением в дальний гарнизон они наслаждались столичной жизнью.
Меня закинули к бабушке дедушке на Украину, мамину родину.
О Каменец Подольске написал Владимир Беляев известный когда то роман «Старая крепость». Крепость была турецкая. Это все знали, и никто не задумывался.
Веками здесь правили турки, в екатерининские времена их выбили русские, но осознавалась непрерывная исконность своей земли.
А над береговой кручей город, а в городе парк, а в центре парка на постаменте — «Т 34». Мы победили.
Меня привезли из Забайкалья. Я был хил и прозрачен. Офицерский паек был сытен, но витаминов не включал.
Мне было четыре года. Бабушка ужаснулась.
Дед был непрост. Дед был прям, сдержан и ироничен. Он походил на обедневшего шляхтича с раненой гордостью. К нему ходили советоваться. Светлые глаза деда щурились, светлые волосы разлетались под сквозняком из форточки.
На Подоле намешано много кровей, и гремучие коктейли непредсказуемы.
Бабушка происходила из приличной дореволюционной семьи с одесским уклоном в негоциацию. Юный студент социалист пленил ее образованностью и высокими идеями. Она гордилась репутацией мужа и видела в дочери и внуке продолжение его мудрости.
Бабушка откармливала меня курочками в масле и бесконечно причитала, восторгаясь моей гениальностью по любому поводу. Все, что я мог сказать, придумать или сделать, вплоть до попроситься на горшок, было гениально. Меня демонстрировали гостям, разрываясь от счастья:
— О о, гениальный ребенок!
Их не расстреляли, не повесили, не загнали в газовую камеру. Деда так и не разбомбили в его санитарном поезде, и после ранений он не стал калекой.
Бабка с мамой сумели уйти из уже оккупированного города: сплошной линии фронта в конце июня 41 го почти нигде не было; и не сгинули в пересылках эвакуации. И после войны нашли друг друга, и получили комнату в бараке при водолечебнице, и мама поступила в институт, и в обезмужичившей стране вышла замуж за офицера, и родила сына.
— О о, гениальный ребенок!
Лишь раз при мне, перебирая старые фотографии, мама смотрела на старый снимок их девятого класса, и я помню ее девчоночью гаснущую интонацию: «И все наши мальчики ушли на фронт. И ни один не вернулся!..»
Конечно, умненький четырехлетний мальчик с подвешенным от природы язычком никаких философских выводов экзистенциального характера не строит. Он просто наслаждается ценностью своей личности в глазах окружающих и, таким образом, в глазах собственных сильно поднимается также.
Утверждается в значимости любых своих слов и поступков. Самоуважение и самоуверенность ложатся фундаментом, быстро и прочно опускаясь из стремительного детского сознания в пожизненное подсознание.
Гости дружно восторгались. Я цвел и распускался, стараясь оправдать ожидания и похвалы. Я изрекал суждения по любым предметам.
Самодовольный развитый мальчик напрягал мозги и язык, отрабатывая предложенную ему приятную социальную роль.
Думать и говорить постепенно делалось наслаждением. Боже мой, какое это счастье и везение: хлебнуть неограниченного аванса в начале пути. Захваливайте д
