Веллер Михаил - Положение В Гроб
Михаил Веллер
ПОЛОЖЕНИЕ ВО ГРОБ
Усоп.
Тоже торжество, но непричтное. Тягостное. Дело житейское: все там
будем, чего там.
Водоватов скончался достойно и подобающе. Как член секретариата,
отмаялся он в больнице Четвертого управления, одиночная палата,
спецкомфорт с телевизором, индивидуальный пост, посменное бдение коллег,
избывавших регламент у постели и оповещавщих других коллег о состоянии.
Что ж - состояние. Семьдесят четыре года, стенокардия, второй инфаркт;
под чертой - четырехтомное собрание "Избранного" в "Советском писателе",
двухтомник в "Худлите", два ордена и медали, членство в редколлегиях и
комиссиях, загранпоездки; благословленные в литературу бывшие молодые,
дети, внуки; Харон подогнал не ветхую рейсовую лодку, а лаковую гондолу
- приличествующее отбытие с конечной станции вполне состоявшейся жизни.
Газеты почтили некрологами: Литфонд выписал причитающиеся двести
рублей похоронных; и гроб, в лентах и венках, выставили для прощания в
Белом зале писательской организации.
К двенадцати присутствовали: от правления, от секции прозы, от
профкома, месткома и парткома, от бюро пропаганды и Совета ветеранов:
посасывали валидольчик отдышливые сверстники, уверенно разместились по
рангам и чинам сановные и маститые; подперли стенку перспективные из
клуба молодого литератора, привлекаемые в качестве носителей гроба
(лестница). Родня блюла траур близ изголовья бесприметно и обособленно.
Минуты твердели и падали; в четверть первого выступил вперед и
встал в головах второй (рабочий так называемый) секретарь союза, Темин,
с листком в руке. Склонением головы обозначив скорбь, он выдержал паузу,
давая настояться тишине, явить себя чувству, и проффесионально открыл
панихиду:
- Товарищи! Сегодня мы прощаемся с нашим другом, коллегой,
провожаем в последний путь замечательного человека, большого писателя и
настоящего коммуниста Семена Никитовича Водоватова. Всю свою жизнь, все
силы, весь свой огромный талан и щедрую душу Семен Никитович без остатка
отдал нашей Родине, нашему народу, нашей советской литературе.
Семен Никитович родился.. ("Совсем молоденьким парнишкой переступил
он порог редакции" - взглядом сказал один маститый другому. - "Я хочу
чтоб к штыку приравняли перо", - ответил взгляд) ... В сорок девятом
Семен Никитович выпустил свой первый роман - "Стальной заслон" тепло
отмеченный всесоюзной критикой, и был принят в ряды Союза писателей
СССР.
И еще пять минут (две страницы) освещал Темин творческий путь
покойного, завершив усилением голоса на вечной памяти в сердцах и
высоком месте в литературе.
Следом поперхал, оперся тверже о палочку Трощенко, и в мемуарных
тонах рассказал, каким добрым и интересным человеком был его друг Сема
Водоватов и как много и упорно работал он над своими произведениями. И
такое возникло ощущение, что Трощенко словно прощается ненадолго с
ушедшим, словно извиняется перед ним, что из них двоих не он первый, и
слушали его с сочувствием, отмечая и ненарочитую слезу, и одновременно
инстинктивное удовлетворение, что он переживает похороны друга, а не
наоборот.
Некрасивая, условномолодая поэтесса Шонина, вцепилась коготками в
спинку ампирного стула и продекламировала специально сочиненные к
случаю, посвященные усопшему стихи: стихи тоже были некрасивые, какие-то
условномолодые, со слишком уж искренним и уместным надрывом, но все
знали, что Водоватов ей протежировал, звонил в журналы, даже одалживал
деньги - из меценатства, без оформленной стариковско-мужской к
