Вересов Дмитрий - Полет Ворона (Черный Ворон - 2)
Дмитрий Вересов
Полет ворона
Роман-трилогия "Черный ворон"
Книга вторая
Но иные все же умирают
Там, внизу, под плеск тяжелых весел...
А другие у руля, высоко,
Знают nmuц полет и звездные страны.
Гуго фон Гофмансталь
От автора
"Полет ворона", вторая книга трилогии, - это, главным образом, история
трех замужеств. Поскольку платить нужно даже за правильный выбор, а выбор
каждой из героинь по-своему ошибочен, то и расплата оказалась серьезной.
Пережитое очень изменило наших Татьян. В то, что они обе откровенно и не щадя
себя поведали мне о не самых лучших временах своей жизни и не возражали против
публикации этих глав, явно свидетельствует в их пользу. Во всяком случае, автор
в этом убежден.
27 июня 1995
- Теперь направо, пожалуйста. И через Кировский мост, - сказал мужчина
водителю. - Или он теперь снова Троицкий?
- Троицкий, - подтвердил немногословный шофер а повернул направо.
- Куда мы? - спросила женщина. - Нас же ждут...
- Подождут. А я хочу еще раз к своим заглянуть, напоследок. Это быстро.
Женщина кивнула и прикрыла своей ладонью сжавшуюся в кулак руку мужчины.
Рука медленно разжалась...
Глава первая ЦВЕТ ПАПОРОТНИКА
(27 июня 1995)
Люсьен Шоколадов ловко подцепил лопаткой блинчик и перевернул его на
другую, еще неподогретую сторону. Ту же операцию он повторил со вторым и
третьим блинами. В образовавшуюся после этого паузу он снял с полки свой
блестящий медный кофейник и наполнил водой из-под крана. Светлана Денисовна,
бдительно следившая за каждым его движением, тут же подскочила к раковине и
протерла кран, которого касались пальцы Люсьена, заранее заготовленным
раствором хлорки. В ответ Люсьен как бы невзначай колыхнул полой короткого
халатика и приоткрыл бледную, тощую ягодицу. Соседка сказала: "Тьфу! - и
отвернулась.
Быдло. Что за планида, в самом деле, - обреченность на существование в
окружении быдла? Ну ничего - теперь надо забыть спустить за собой воду в
туалете. Пусть обоняют! Вылезла Катька и что-то зашептала Светлане Денисовне.
Люсьен попытался шумно испортить воздух, но что-то не получилось. Он опустил
глаза, пробормотал привычно: Святый Боже, святый крепкий, святый бессмертный...
, перекинул блинчики со сковородки на тарелку и, покачивая бедрами, направился
в свою обитель.
Дверь из темного, обшарпанного коридора вела словно в другой мир. На фоне
рельефных, под холстинку, розовых обоев особенно эффектно смотрелась мебель,
которую Люсьен подбирал по принципу контрастности - белый диван и такие же
кресла в стиле модерн соседствовали с резной, старинной работы кабинетной
тройкой из шкафа, стеллажа и письменного столика с бюро, в красном углу стоял
потемневший от времени киот, любовно отреставрированный Люсьеном, а у
противоположной стены под бархатным балдахином громоздилась кровать на четырех
столбах, почти достигавших потолка. Верх шкафа, застекленная часть стеллажных
полок, крышка высокого трюмо сбоку от кровати и верх пианино были уставлены
разными милыми сердцу безделушками - фарфоровыми пейзанами, пейзанками и
зверьками, вазочками с мелкой икебаной, слониками и прочим в том же духе. Почти
все свободное пространство стен занимали картинки преимущественно эротического
содержания, иконы и разного рода меморабилия: фотографии в рамках, плакаты и
афиши под стеклом, вымпелочки и расписные тарелочки.
Люсьен поставил блинчики на журнальный столик, достал из стеллажа льняные
салфетки, две тарелки с золотой каймой, витые ложки и вилки и две кофейные
чашечки костяного фар
