Вершинин Лев - Сказание О Рыцаре Гуго
sf_fantasy Лев Вершинин Сказание о рыцаре Гуго ru ru Roland ronaton@gmail.com FB Tools 2005-08-27 OCR & spellcheck by HarryFan 8AE32C98-C2C0-4036-B3C7-0FD3586531DB 1.0 Лев Вершинин
Сказание о рыцаре Гуго
Маргарите…
ДОН РОДРИГО ДЕ МЕНДОСА-И-КАРВАХАЛЬ БЫЛ СКАЗОЧНО БОГАТ. ОН ПЕРВЫМ ПРЕДСТАЛ ПЕРЕД БЕЗЛИКИМ, ЧТОБЫ ОБРЕСТИ ЖЕЛАННОЕ. И ЗАЧАХ, ОБЕРЕГАЯ СВОЕ ЗОЛОТО.
…Легенда не лгала: Железный Рыцарь стоял на развилке тропы, безмолвный и мертвый, как сталь, из которой было выковано его могучее тело. Колонноподобные ноги слегка согнулись, вынудив исполина преклонить колени, торс мучительно отклонился назад, и тяжелые руки, чуть разведенные в стороны, бессильно замерли на весу, так и не сомкнув гибельных объятий.
Воистину — даже и в смерти своей тщился страж тропы не пропустить отважного путника в сумрак заповедного леса. Сколько же раз меняли деревья свой убор с того дня, когда меч дона Родриго, рожденного в поднебесной Астурии, стране снега и камня, навеки остановил биение стального сердца?
Двести, если верить сказителям. Немало. Но и поныне не заржавела под дождями и не помутнела от лесной сырости стальная грудь, мерцающая под усталым солнцем подобно глади озера в час, когда ветер затихает.
Грозно и молчаливо стоит Железный Рыцарь там, где принял свой последний бой, словно пытаясь одним видом своим устрашить малодушного. И ничто, даже время, не властно опрокинуть его, могучего и в самом небытии…
Гуго фон Вальдбург спешился и, вонзив в мягкую землю меч, склонил голову. Молитва! — вот что сейчас нужнее всего. Пусть короткая, но от всего сердца.
Ибо дальше род сенью леса, теряет силу обращение к Господу; не укрепив же душу святым словом, немыслимо двигаться дальше.
Во всем оказались правы сказители, ни о чем не умолчали. Вот оно: и едва примятая трава, скрывающая тропу, и тусклый, почти уже предвечерний свет холодного солнца, медленно стекающий по темным стволам сквозь полог разлапистых ветвей.
И кучки добела омытых слезами неба костей у ног истукана тоже не были придуманы. То здесь, то там ухмылялись в траве пробитые черепа, словно злорадствуя над тем, кто стоит здесь — еще живой, но уже и не подвластный жизни.
Когда-то все они были полны сил и надежд: иного привела сюда гордыня, другого — алчность. Но всех уравняла встреча на развилке тропы, когда железные объятия выдавили дыхание и остановили сердца, разметав мечты и страсть по примятой траве. Они погибали один за другим.
Но приходили новые, чтобы, в свою очередь, остаться навсегда тут. И так было до той минуты, когда неистовая астурийская сталь, отскочив от звонкой руки гиганта, все же нашла единственную, неразличимую взглядом щель в доспехах, пронзив обитель жизненных сил.
Вот это меч! Почти до половины вошел он туда, где наплечье смыкается с панцирем, вонзился и застрял, остановив взмах нечеловеческих клешней. И дивно: словно обуглена благородная сталь и почернела от гари рукоять.
Да, огонь, а не кровь бушевал в жилах исполина, и, выпущенный мечом, ушел огонь в небеса, и стал Железный Рыцарь подобен камню.
Воистину, хвала и честь тебе, астуриец! Первым был ты, сумевшим проехать под свод заповедного леса, одолев стража, и ныне Гуго фон Вальдбург, не подняв оружия, проезжает эту поляну, некогда гибельную для христианина. Хвала и честь!
А все же — прости, кабальеро! — ты был мелок духом. Немногого нужно было тебе для счастья…
…Ничто не было любезно дону Родриго де Мендоса так, как сияние золота. Отважен был гранд, и красив, и знатен: жених на зависть, боец на славу! Но смеялись над ним при
