Визбор Юрий - Памяти Владимира Красновского
Юрий Визбор
Памяти Владимира Красновского
...Тогда считалось, что "край" - правый или левый крайний -
должен быть обязательно маленького роста, как динамовец Василий
Трофимов по кличке "Чепец" или Владимир Демин из ЦСКА, или
Владимир Гринин. Значит, край должен был быть "шариком", а
защитник "лбом", как Сеглин или Крижевский. И Володя, словно
выполняя какое-то тайное указание, неизменно играл на правом
краю, а я, хоть не был особым "лбом", играл всегда центр
защиты. На пыльных проплешинах и задворках стадиона "Динамо"
или СЮПа мы выступали со своим мячом (что особенно ценилось,
хозяин мяча при неблагоприятном счете мог запросто забрать мяч
и унести его со словами: "Мне уроки делать"). Ловкий Володя
знал три-четыре финта, страсть как любил водиться у себя на
краю, будто целью футбола была обводка защитника, а не добыча
гола. Когда же мы стали играть посерьезней, самозваные тренеры
противников уже нашептывали своим защитникам, глазами показывая
на Володю: "Вот этот краек шустрый". В классе в то время Володю
звали "баки", он отпускал длинные височки, и они очень
"пушкинили" его большую голову с ранними залысинами и веселыми
добрыми глазами. Потом однажды на уроке у зверского учителя
английского языка Михаила Семеновича Зисмана (от так заставлял
нас учить, что получавшие у Зисмана тройку в аттестате не
моргнув глазом поступали в языковые вузы) Володя спутал слова,
заблудился в глубинах бесхитростного слова "мэп", которое
обозначало не более, как "карта", весь класс смеялся, глядя,
как Володя пытается вытащить ноги из глубин этого слова,
засмеялся даже Зисман, однако вкатил Володе "пару" и дал при
этом подзатыльник. Строг был. С той поры за Володей укрепилась
кличка Мэп, и пристала она к нему так плотно, что прошла через
всю его жизнь. И уже кричали на дворовых футбольных площадках
между Белорусским и Бегами - "Мэпа держи, вот того крайка!" И
это слово - плотное, маленькое, как шарик, и Володя сам -
плотный, невысокий, крепенький - они так сжились, что уже на
первом курсе редкомужчинного пединститута все знали, что на
литфак поступил какой-то то ли Мэп, то ли Мэн, - футболист,
гитарист и артист. И все это было правдой. Потому что, кроме
того, что он гонял мяч, Володя еще знал, кем он будет, кем
хочет быть. Он должен быть и будет артистом. Тогда при чем же
здесь пединститут? А вот при чем: Володей руководила прекрасная
и наивная мысль - я получу образование настоящее, которого
театральные вузы на дают, я поработаю в школе в провинции, я
узнаю жизнь и с этим знанием приду на сцену. В то время, пока
мы крутились между обвинениями друг друга в гениальности и
альпинизмом-волейболом-туризмом, пытаясь одновременно
совместить пятнадцать жизней, Володя методично и страстно шел к
своей цели, его учителем был Станиславский, Кумиром - Б.
Ливанов, он любил по-настоящему Пушкина и Гоголя - тогда, когда
мы их любили, но все же "сдавали". Володя в невеселые времена
начала пятидесятых буквально сам создал в институте
"театральный кружок", который впоследствии через много лет
стал, поскушнев, торжественно называться "студией" со штатным
расписанием и казенными финансами. Володя был душой и главным
двигателем опаснейших в те годы мероприятий - институтских
"обозрений", которые сочиняли мы сами и сами в них играли
(слова "капустник" в то время, кажется никто не знал). Мы
бросались в разные стороны, Володя шел только в одну и строго
вперед. Даже в походах по Северу и Кавказу, когда
сентиментальные наши де
