Библиотека в кармане -русские авторы

         

Винокур Моисей Зямович - Голаны


Моисей Зямович Винокур
Голаны
Солдатам всех времен,
павшим за Израиль
В марте роту нашу перевели в Синай и разбросали по всем частям
Рафидима. Осталось нас четверо: Панчо из Монтевидео-Цфата, Иоханан из
Батуми-Кармиэля, Николай из Бухареста-Беэр-Шевы и я - из
Ташкента-Цур-Шалома.
Мы заняли просторную палатку, получили оружие, съездили в Шекем за
коньяком и начали третий месяц службы в милуиме. Днем мы работали в гараже,
а ночами несли караульную службу. В свободное же время загорали, играли в
карты, учили иврит и параллельно русско-румынско-испано-грузинский мат.
Одним словом, жили мы дружно. Висело над нами безоблачное небо пустыни,
стоял мутный мир или перемирие, вероятно, таков он и есть, мир с арабами -
на Голанах рвались снаряды да в сводках ЦАХАЛа передавали списки убитых и
раненых.
Мы просили у командира базы перевода в боевые части, но он говорил:
- Каждый делает свое дело, а уж если понадобимся - нас переведут.
Однажды под вечер Панчо принес почту. Он показал, что и мне есть
открытка, но наотрез отказался отдавать, пока не нальют коньяк.
Он пил, а я читал открытку. "Шалом, братуля, - писал мне Гершон. - Вот
и я ранен. Осколком разорвало губу, но рука Б-га прикрыла меня, не дав
осколку войти в голову. Нас накрыли в самую точку. Я гоню танк под
сумасшедшим огнем, весь залитый кровью, и не могу закрыть люк. Херня все,
зато абсорбция кончилась, и я израильтянин. Приезжай скорей, расскажи, какой
он, Синай. Жду. Целую. Гришка".
Иоханан умчался к командиру за увольнительной и билетом на самолет.
Панчо и Николай наполнили бутылками и сигаретами мой ранец, дали денег,
запасные магазины к "узи", и мы побежали к проходной. Видно, Иоханан все
успел объяснить, и Рафи, наш командир, выкатывал джип из гаража. Ребята
распахнули ворота. Мы понеслись к аэродрому.
Приходилось ли кому-нибудь ездить с взволнованным израильским
водителем? Да еще с военным водителем! Машину удерживают на дороге совсем не
законы физики. Нет вообще никаких законов в бешеной этой езде, но есть
огромное, искреннее желание помочь вам, и оно берет верх! Рафи поговорил с
дежурным на КП, и меня протолкнули без очереди. Он крикнул мне: "Все будет
хорошо!" Я помахал ему рукой.
Потом был Луд. Автобус до Хайфы. А дальше тремп, тремп, тремп всю ночь.
Пост на мосту через Иордан. Проверка документов. Дорога все выше и выше в
гору, а утром я был у минарета деревни Хушния и увидел Гришку.
Рафи был прав. Все хорошо, как всегда. Все было так, что большего и
желать грешно, только на месте, куда ляпнул осколок, рос небритый островок
рыжих волос.
Мы вцепились друг в друга насмерть, назло ей, и Гришка орал:
- Ну, падла! Нашел меня, нашел!!
Потом мы пили коньяк, как воду. Пила вся батарея, и повар Йом Тов
выбросил на стол все лучшее из армейских припасов. Приехал командир полка,
тридцатилетний парень, выпил с нами и, чтобы сохранить боеспособность
батареи, дал Гришке трое суток отпуска. Танкисты ликовали.
Открытая машина везла нас в Эрец Исраэль, среди черных камней,
покрывших эту землю, средь разбитых сирийских бункеров и сожженных русских
танков, а головы и желудки наши горели на холодном ветру, и Гришка укрывал
меня теплой своей курткой.
Кончилась фронтовая полоса. Мы вытащили магазины из автоматов, сели в
Рош-Пине на обыкновенный красавчик-автобус и покатили в Цур-Шалом, к маме
Риве под крыло. Мы балдели всю дорогу от Рош-Пины до Чек-поста. Теперь было
смешно слушать про то, как под водительское сидение попал ящик с
боеголовками,





Содержание раздела