Вишневская Яна - Как Белка
Яна Вишневская
Как белка
Я вдыхаю так глубоко, что чувствую холод на дне легких. Я
набираю воздух, чтобы описать Белку, вспомнить все про
Белку, думать только о ней.
Это Олег называет ее Белкой, он говорит, что она похожа на
худую черную белку. Но мне не помогает его народная
этиология. В действительности ее зовут Марлена - в честь
месяца Марта и реки Лены, и когда она смотрит на меня,
время и пространство слипаются в горячий влажный комок,
срастаются спинами, как сиамские близнецы.
Она поворачивает ко мне голову, и я чувствую себя слепым
черным кроликом, извлеченным из шляпы фокусника и ох, - не
ради пустой потехи - жертвенным черным кроликом. О да! я
чувствую себя жертвой. Видел я этих белок - они толстые и
рыжие, они мягкие, у них блестящие беспокойные глазки -
все, что необходимо, чтобы пробудить у человека инстинкт
кормления. Потому их и помещают на обертки конфет, на
поздравительные открытки, на атрибуты добра и справедливости в их
земном полиграфическом исполнении.Едва уловимая черта
случайного сходства, напоминание как запах, который
неумолимо растворяется воздухом, упоминание в одной из
открыток, присланных общим знакомым третьего рода. И вот Олег
уже зовет ее Белкой, и делает это ради пустой потехи.
Стоит мне взглянуть на нее, сидящую немного впереди и
несколько по диагонали, как она выпрямляет спину и начинает
медленно поворачивать лицо ко мне. Так медленно, что время
уходит вперед, а я остаюсь, чтобы утонуть в этом горьком
тревожном меду.
Ее черные глаза блестят мягко и бессмысленно, отливают
перламутром, как спинки жуков, и под ее взглядом я чувствую
себя перевернутым на спину жуком, и может быть, даже хуже -
распяленым булавками энтомолога жуком, цветком, высушеным
для гербария.
Ее гладкие волосы утекают вниз, за плечи, холодной черной
водой, и когда я думаю - как там внизу? - горячие мурашки
бегут у меня по спине.
Ее черный свитер для подводного плаванья обтягивает тело
так туго, что признаки пола кажутся силиконовой ложью. Но я
знаю, что правда может выглядеть невероятнее любых
сексуальных фантазий.
Она пришла сюда с той стороны, из зала открытого доступа и
села здесь, в читальном зале, на обычное место Олега,
немного впереди меня и чуть по диагонали. Поэтому Олега
здесь сегодня нет. Но я словно вклеен в интерьер читального
зала Публичной библиотеки.
Она положила перед собой толстый том "Всемирной истории
фокусов и обманов зрения". Гарри Гудини исчезает из
запертой камеры Бутырской тюрьмы, 1903 год. Она неслышно
перелистывает страницу, и мое лицо обдает холодом. Ее
прохладная рука сжимается в маленький гладкий кулачок, чтобы
подпереть щеку, и мое солнечное сплетение у этого кулачка
внутри.
Она пришла сюда, не имея личной жизни, ни биографии - я
видел ее абонементную карточку - только затем, чтобы дать
жизнь поколению богов и героев.
Из ее карточки я знаю, что она родилась в поселке Белые
боги, что в Московской области. Она была зачата ночью от
крови украденной ею же курицы.
Хорошо, она пришла и заняла чужое место, но что, в таком
случае, делаю здесь я? Меня держит черная горячка. Я сплю,
болею, влюблен. Нет, не надо, это мой невроз, и он - мое
единственное преимущество перед ней. Она не смеет думать,
будто это ее подарок мне. Я не желаю покидать пределы своего
тела, не хочу с ней связываться. Будем считать, она не в моем
вкусе.
Я бы хотел показаться ей смешным. Пусть она подойдет ко мне
и скажет, чтобы я перестал пялиться на нее. Тогда я
вцеплюсь ей в го
