Внуков Николай - Энтомоптер
Николай ВНУКОВ
ЭНТОМОПТЕР
1. Проба
Хуже всего дело обстояло с трубками. Правда, на Подгорной улице жил Яшка Баглай, одноногий мальчишка страшной силы. Он нигде не учился, дружил только со взрослыми, и у него всегда можно было достать резину для рогаток, настоящий порох и эти самые трубки.
Только за все нужно было Баглаю платить. Меняться он ни за что не соглашался. А у нас никогда не было денег.
Нам не давали родители. Поэтому трубки мы доставали другими путями. Но эти пути были ненадежны, и трубки, которые попадали нам в руки, были тоже ненадежны: или слишком тонкие, или из какого-то хрупкого металла.
Они быстро засорялись или лопались, когда молотком надо было сплющить конец, и ничего путного из них, конечно, не получалось.
Только Юрка Блинов раздобыл где-то отличную медную трубку толщиной с указательный палец. И у него все получилось, как надо.
Сначала он расплющил один конец трубки и загнул его под прямым углом. Потом для надежности он залил этот конец трубки внутри у загиба свинцом. Слева от загнутого конца просверлил крохотное отверстие для затравки.
Рукоятку выточил из дубового корневища. Трубку уложил в специально выдолбленный желобок, а загнутый хвост врезал в рукоять для упора. Затем толстой медной проволокой, наматывая ее виток к витку, намертво притянул трубку к рукоятке.
Мы видели подобные пистолеты в нашем краеведческом музее. Порох в них насыпался горстью, забивался бумажный пыж, горстью же отмеривалась дробь, и все снова крепко-накрепко запыживалось. Грохот, наверное, получался, как от охотничьего ружья.
И руку, наверное, так подбрасывало вверх, будто ее с размаху ударяли снизу. Это были тяжелые дуэльные или боевые пистолеты, и делались они парами, на заказ, известными в то время оружейными мастерами, и хранились они в дорогих деревянных футлярах, обтянутых кожей снаружи и выложенных бархатом изнутри.
То, что получалось у нас, запросто называлось самопалами. Били эти самые самопалы дробью или мелкими камешками шагов на десять-пятнадцать и хранились в тайниках под крыльцом, или в сараях, или на чердаках, чтобы не нашли родители.
В воскресенье на Юркином дворе мы осматривали новенький самопал. Он весил не меньше килограмма и длиной был около тридцати сантиметров. Но рукоятка так удобно сидела в кулаке, что веса почти не чувствовалось.
- Да-а... это штука! - с завистью сказал я, прицеливаясь в забор. - Зарядить бы его настоящим порохом...
Борька Линевский подкинул самопал на ладони, заглянул в медное дуло и покачал головой.
- Нельзя порохом. Разорвет.
- Почему?
- Потому. Смотрите. - Борька показал на чуть заметную трещину у загиба трубки. - Вот здесь он лопнет.
- Дай сюда, - сказал Блин, отбирая у Борьки самопал. - Там вот настолько свинцом залито, - показал он пальцами. - А это не трещина, а просто вмятина. Понимать надо.
- Ну-ка, покажь! - И самопал перекочевал к Тошке Федорову.
- Ничего не разорвет. Такую трубку чтобы разорвало? Чепуха это, - сказал Тошка. - В нее две коробки спичек засадить можно, и ничего не разорвет.
Да если бы у меня такая трубка...
- Сейчас мы его попробуем, - сказал Блин, засунул самопал за пазуху, и мы отправились в Затишье.
Место постоянных наших сборов находилось на самом краю города, за огромным желтым зданием педагогического института в глубоком овраге, вырытом речкой Шалушкой.
Вернее, это была даже не речка, а ручей, который журчал на дне десятиметрового глинистого ущелья. Склоны ущелья сплошь заросли колючим тёрном и боярышником, и спуститься к воде можно только тайными ма
