Внуков Николай - Слушайте Песню Перьев
СЛУШАЙТЕ ПЕСНЮ ПЕРЬЕВ
НИКОЛАЙ АНДРЕЕВИЧ ВНУКОВ
Повесть о польской революционерке Станиславе Суплатович и ее сыне Сат-Оке.
Осужденная царским судом на поселение в Сибирь, Станислава бежит из ссылки в
Канаду. Там она попадает к индейцам и выходит замуж за вождя племени. Сын польки
и индейца, Сат-Ок в годы второй мировой войны оказывается в концентрационном
лагере. Но он бежит из плена и активно сражается против фашистов в рядах
польского Сопротивления.
О великие воины,
Слушайте голос орлиных перьев,
Поющих о мужестве.
Слушайте голос орлиных перьев,
Поющих о полете большой птицы…
О воины,
Слушайте песню перьев!
СОВА
Люди карабкались в товарный вагон один за одним, как звенья длинной конвейерной
цепи. Очередной ставил ногу на железную подножку, цеплялся руками за бортик пола
и подтягивался. Если он делал это недостаточно быстро, ему помогал ударом
автоматного ствола солдат, стоявший сбоку двери.
Человеческий конвейер двигался почти без перерыва. Его завели умелые руки из
местного отряда СС, как заводили множество раз до этого во Вроцлаве, Познани,
Катовицах, Лодзи и в других населенных пунктах Земли Польской.
— Цвайундфирцихь… драйундфирцихь… фирундфирцихь… — считал руководивший погрузкой
обер-ефрейтор.
Он считал совершенно автоматически, как считал бы, например, пачки сигарет,
выдаваемые в каптерке, или пересчитывал наличие боезапаса в отделении. Он
подталкивал очередное звено человеческой цепи ладонью и без всякого выражения
произносил :
— Фюнфундфирцихь… зехсундфирцихь… зибенундфирцихь…
Цепь быстро укорачивалась. Старательный обер-ефрейтор знал только одно: в ней
должно быть ровно шестьдесят звеньев. Ровно шестьдесят, не меньше и не больше.
Тридцать три вагона по шестьдесят единиц в каждом. Таков порядок.
— Зибенундфюнфцихь… ахтундфюнфцихь… нойнундфюнфцихь… — Рука обер-ефрейтора
скользнула по воздуху, не найдя очередного плеча. Это был непорядок. По лицу
скользнуло раздражение. Он обернулся. — Во ист зехцихь? Где шестидесятый, цум
тойфель?
Шестидесятый лежал без сознания. Солдат, помогавший заключенным двигаться к
вагону, слишком сильно ударил его прикладом карабина между лопаток, и
шестидесятый упал на асфальт перрона, разбив в кровь лицо.
— Ауфштеен, швайнхунд! — сказал солдат и ткнул упавшего сапогом в бок. Потом
посмотрел на обер-ефрейтора. — Кажется, отдал концы… Господин обер-ефрейтор,
разрешите кончить? — Он положил пальцы на рукоятку затвора.
Обер-ефрейтор поморщился. Вечно этот Рильке показывает свое чрезмерное рвение.
— Ни в коем случае, Зепп. Комплект должен быть полным. Франц! Помоги-ка
запихнуть эту падаль внутрь.
Второй солдат, куривший у сцепного крюка, отбросил в сторону сигарету и подбежал
к упавшему. Рильке и Франц подняли человека, как поднимают мешок, сделали
сильный кач и забросили его в вагон.
Обер-ефрейтор махнул рукой:
— Закрывайте!
Солдаты задвинули дверь вагона и заперли ее на щеколду.
Одна за одной задвинулись двери остальных вагонов.
Две тысячи человек — половина контингента Келецкого концентрационного лагеря, —
пригнанные полчаса тому назад на вокзал, были подготовлены к отправке.
Перрон опустел.
Обер-ефрейтор вынул из парусинового подсумка палочку мела и начертал на вагонной
двери:
Aus. 60 m.
Что значило: Аусшвиц, 60 человек.
Затем так же аккуратно спрятал палочку в кармашек подсумка и брезгливо отряхнул
меловую пыль с пальцев.
В голове состава коротко вскрикнул паровоз. Стайка воробьев сорвалась с крыши
вокзала и рассыпалась по деревьям станцион
