Войнович Владимир - Два Товарища
ВЛАДИМИР ВОЙНОВИЧ
ДВА ТОВАРИЩА
В субботний день после работы я получил повестку и уже во вторник,
совершенно голый, стоял посреди актового зала педагогического института,
где мы, призывники сорок такого-то года рождения, проходили медицинскую
комиссию.
За окном было сыро и пасмурно. Порывистый ветер трепал деревья и
раскачивал форточку, которая дергалась и скрипела, как бы напоминая о
приближении осени.
Очередная врачиха, худая, как жердь, черная, похожая на цыганку,
хриплым, прокуренным голосом заставляла меня присесть, повернуться,
нагнуться и брезгливо дотрагивалась до моего посиневшего, покрытого
"гусиной кожей" тела рукой, обтянутой резиновой желтой перчаткой вроде тех,
какими пользуются электрики, имеющие дело с проводами высокого напряжения.
Наконец и эта процедура была закончена, и мне разрешили предстать
перед главными членами комиссии, заседавшими за длинным, ничем не покрытым
черным столом, на правой ножке которого блестела жестяная блямба с выбитым
на ней инвентарным номером.
Их было трое: маленький щуплый старичок в белом халате, белой шапочке,
из-под которой вылезали такие же белые волосы, полная женщина, тоже в
халате и в шапочке, и молодой майор с золотыми зубами, с красными
просветами на зеленых погонах.
Маленький старичок задумчиво поглаживал мизинцем свои коротко
подстриженные усики, смотрел в пространство мимо меня, и взгляд его не
выражал ничего, кроме невыносимой скуки много пожившего и много повидавшего
за свою жизнь человека. С тех пор как он впервые надел халат, перед его
взором прошли тысячи, а может быть, десятки тысяч голых людей всех
возрастов и рангов, и все они, в сущности, мало чем отличались друг от
друга. Он мог под любой одеждой распознать голого человека, поэтому все,
что происходило сегодня в этом большом и холодном зале, мало интересовало
его.
Другое дело майор. Он смотрел весело на меня, на старичка, на полную
врачиху, на всех остальных врачей и на моих товарищей, которые тряслись от
холода перед этими врачами. И весь его цветущий веселый вид говорил, что
майор - оптимист. В конце концов одни и те же вещи можно видеть по-разному,
все зависит от точки зрения. Можно смотреть на лужу и видеть лужу, а можно
смотреть на лужу и видеть звезды, которые в ней отражаются. Человек-то,
конечно, гол, но если при этом он будет неуклонно соблюдать воинскую
дисциплину, выполнять требования уставов, приказы вышестоящих начальников и
постоянно совершенствовать свое воинское мастерство, то сможет стать
отличником боевой и политической подготовки, ведь отличники в конце концов
тоже голые люди.
Майор только поинтересовался:
- Что это у тебя под левым глазом?
- В темноте на что-то наткнулся, - сказал я.
- На кулак? - спросил майор, и подмигнул мне, довольный своей
догадливостью.
Что касается женщины, сидевшей между старичком и майором, то она,
по-моему, ни о чем таком вовсе не думала и каждый голый индивидуум
интересовал ее только в определенном смысле: годен он или не годен к
строевой службе.
- Годен к строевой, - сказала она и тут же, потеряв ко мне интерес,
перевела взгляд на следующего по очереди, который мелко постукивал зубами у
моего затылка.
Майор отметил что-то на лежавшем перед ним листке бумаги и протянул
мне повестку:
- Отдашь на завод как основание для расчета. Два дня на расчет, два -
на пропой, один - лечить голову после пьянки, в понедельник - отправка.
Все. - Майор формулировал свои мысли кратко и четко.
Я пошел в угол, где лежали на скамейке мо
