Войнович Владимир - Роман
Владимир Войнович
РОМАН
A NOVEL
(english version)
(Трагедия)
Недавно я написал трагический роман из жизни эмигрантов. Роман
называется... Впрочем, я не помню, как он называется, я загляну в рукопись и
название впишу позже.
Хотя я писал этот роман примерно два с половиной года, не могу сказать,
чтобы я очень уж напрягался. Работа шла, в общем, легко. Стоило мне написать
одну строку, как в моем воображении всплывала сразу другая, а за другой -
третья. Никаких трудностей в описании природы или состояния героев я не
испытывал, да и сюжет развивался как бы сам по себе.
Сюжет, между прочим, простейший. Русский писатель-эмигрант обнаруживает,
что жена ему изменяет с его ближайшим другом художником. Он устраивает
скандал, ей ничего не остается, как уйти к художнику. Как только она ушла, он
понимает, что не может жить без нее ни секунды. Он ей звонит, и она немедленно
возвращается, потому что не может жить без него. Но, вернувшись к нему, она
понимает, что не может жить без художника. Положение осложняется тем, что
писатель и художник не могут жить друг без друга. Все трое проклинают друг
друга, попрекают и объясняются в любви. Они пытаются разрешить проблему
по-разному. То писатель выгоняет ее из дому, то художник. Иногда она уходит
сама от одного к другому. Иногда уходит от обоих. Иногда писатель, бросив их
обоих, куда-то уезжает, но, не выдержав, возвращается. Другой раз уезжает
художник. Потом они решают жить втроем и живут, страдая от ревности и
ненависти. Потом понимают, что они вообще все должны разойтись. Дело кончается
тем, что они собираются в мастерской художника все трое в строгих вечерних
туалетах. Они ставят пластинку Шуберта и при свечах пьют шампанское.
Шампанское, конечно, отравлено.
В двух словах такой вот роман. Я поставил точку примерно месяц назад и тут
же отнес рукопись издателю.
Вчера издатель пригласил меня к себе. Мы сидели в мягких кожаных креслах у
него в кабинете, увешанном портретами его лучших авторов (мой портрет,
разумеется, среди них), нас разделял только журнальный столик, на котором
заглавием вниз лежала какая-то книга.
Прежде чем начать разговор, издатель предложил мне что-нибудь выпить:
кофе, коньяк, виски, пиво. Я попросил кофе. Он выглянул за дверь и
распорядился. Секретарша внесла кофе и удалилась.
Помешивая кофе, издатель посмотрел на меня внимательно и сказал:
- Слушайте, Владимир, вы написали потрясающий роман!
- Да, - сказал я смиренно, - я тоже так думаю.
- Когда я его перечитывал, я плакал.
- Я тоже,- признался я.
- А последняя сцена, когда они при свечах и слушая Шуберта пьют
отравленное шампанское, грандиозна. В мировой литературе ничего подобного не
было.
- Да, - согласился я, - мне тоже так показалось.
- Но, Владимир, послушайте меня внимательно. Дело в том, что этот роман мы
уже напечатали два с половиной года назад.
- Вы его напечатали до того, как я его написал? - удивился я.
- Нет, нет. До такой изощренности наша техника еще не дошла. Два с
половиной года назад вы написали этот роман, а мы его напечатали. Он шел с
очень большим успехом, на него была отличная пресса вы получили за него премию
и при получении ее выступили в замечательной речью.
- Этого не может быть, - возразил я. - Неужели вы думаете, что я уже не
помню, что написал?
- Я ничего не думаю, - сказал он со вздохом. - Но вот вам ваша рукопись, и
вот вам ваш роман в напечатанном виде. - Он перевернул лежавшую на столе книгу
и протянул мне.
Мне стало нехорошо. Я увидел, что н
