Волошин Максимилиан - И Ф Анненский - Лирик
Максимилиан Волошин
И.Ф.Анненский - лирик
И. Ф. АННЕНСКИЙ - ЛИРИК
"Все мы умираем неизвестными"...
Слова Бальзака оказались правдой и для Иннокентия Федоровича
Анненского. {1}
Но "жизнь равняет всех людей, смерть выдвигает выдающихся". Надо
надеяться, что так случится и теперь.
И. Ф. Анненский был удивительно мало известен при жизни не только
публике, но даже литературным кругам. На это существовали свои причины:
литературная деятельность И. Ф. была разностороння и разнообразна. Этого
достаточно для того, чтобы остаться неизвестным. Слава прижизненная - удел
специалистов. Оттого ли, что жизнь стала сложнее и пестрее, оттого ли, что
мозг пресыщен яркостью рекламных впечатлений, память читателя может
запомнить в наши дни о каждом отдельном человеке только одну черту, одно
пятно, один штрих; публика инстинктивно протестует против энциклопедистов,
против всякого многообразия в индивидуальности. Она требует одной
определенной маски с неподвижными чертами. Тогда и запомнит, и привыкнет, и
полюбит.
Быть многогранным, интересоваться разнообразным, проявлять себя во
многом - лучшее средство охранить свою неизвестность. Это именно случай
Иннокентия Федоровича Анненского; и лишь теперь для него начнется
синтетизирующая работа смерти.
И. Ф. был звездой с переменным светом. Ее лучи достигали неожиданно,
снопами разных цветов, то разгораясь, то совсем погасая, путая наблюдателя,
который не отдавал себе отчета в том, что они идут от одного и того же
источника. И надо отдать справедливость, что у Иннокентия Федоровича были
данные для того, чтобы сбить с толку и окончательно запутать каждого, кто не
знал его лично.
Вспоминаю хронологическую непоследовательность моих собственных
впечатлений о нем и о его деятельности.
В начале девятисотых годов в беседе о прискорбных статьях Н. К.
Михайловского о французских символистах: "Михайловский совсем не знал
французской литературы - все сведения, которые он имел, он получал от
Анненского". Тогда я подумал о Николае Федоровиче Анненском и только гораздо
позже понял, что речь шла об Иннокентии Федоровиче.
Года два спустя, еще до возникновения "Весов", Вал. Брюсов показывал
мне книгу со статьей о ритмах Бальмонта. {2} На книге было неизвестное имя -
И. Анненский. "Вот уже находятся, значит, молодые критики, которые
интересуются теми вопросами стиха, над которыми мы работаем", - говорил
Брюсов.
Потом я читал в "Весах" рецензию о книге стихов "Никто" (псевдоним
хитроумного Улисса, {3} который избрал себе Иннокентий Федорович). К нему
относились тоже как к молодому, начинающему поэту; он был сопоставлен с
Иваном Рукавишниковым. {4}
В редакции "Перевала" я видел стихи И. Анненского (его считали тогда
Иваном Анненским). "Новый декадентский поэт. Кое-что мы выбрали. Остальное
пришлось вернуть".
Когда в 1907 году Ф. Сологуб читал свою трагедию "Лаодамия", он
упоминал о том, что на эту же тему написана трагедия И. Анненским. {5} Затем
мне попался на глаза толстый том Эврипида в переводе с примечаниями и со
статьями И. Анненского; {6} помнились какие-то заметки, подписанные членом
ученого комитета этого же имени,- то в "Гермесе", то в "Журнале Министерства
народного просвещения", доходили смутные слухи о директоре Царскосельской
гимназии и об окружном инспекторе Петербургского учебного округа...
Но можно ли было догадаться о том, что этот окружной инспектор и
директор гимназии, этот поэт-модернист, этот критик, заинтересованный
ритмами Бальмонта, этот знаток французско
