Высоцкий Владимир - Сочинения
ВЛАДИМИР ВЫСОЦКИЙ
СОЧИНЕНИЯ
1960 год
x x x
И. Кохановскому
Тебе б филфак был лучшим местом:
Живешь ты с рифмой очень дружно.
Пиши ты ямбом, анапестом,
А амфибрахием – не нужно!
Сорок девять дней
Суров же ты, климат охотский,
Уже третий день ураган.
Встает у руля сам Крючковский,
На отдых – Федотов Иван.
Стихия реветь продолжала
И Тихий шумел океан.
Зиганшин стоял у штурвала
И глаз ни на миг не смыкал.
Суровей, ужасней лишенья,
Ни лодки не видно, ни зги,
И принято было решенье
И начали есть сапоги.
Последнюю съели картошку,
Взглянули друг другу в глаза…
Когда ел Поплавский гармошку,
Крутая скатилась слеза.
Доедена банка консервов
И суп из картошки одной,
Все меньше здоровья и нервов,
Все больше желанье домой.
Сердца продолжали работу,
Но реже становится стук,
Спокойный, но слабый Федотов
Глотал предпоследний каблук.
Лежали все четверо в лежку,
Ни лодки, ни крошки вокруг,
Зиганшин скрутил козью ножку
Слабевшими пальцами рук.
На службе он воин заправский,
И штурман заправский он тут.
Зиганшин, Крючковский, Поплавский
Под палубой песни поют.
Зиганшин крепился, держался,
Бодрил, сам был бледный, как тень,
И то, что сказать собирался,
Сказал лишь на следующий день.
«Друзья!…» Через час: «Дорогие!…»
"Ребята! – Еще через час.
Ведь нас не сломила стихия,
Так голод ли сломит ли нас!
Забудем про пищу – чего там!
А вспомним про наших солдат…"
"Узнать бы, – стал бредить Федотов,
Что у нас в части едят".
И вдруг: не мираж ли, не миф ли
Какое– то судно идет!
К биноклю все сразу приникли,
А с судна летит вертолет.
…Окончены все переплеты
Вновь служат, – что, взял, океан?!
Крючковский, Поплавский, Федотов,
А с ними Зиганшин Асхан.
Педагогу
Е. Ф. Саричевой
Вы обращались с нами строго,
Порою так, что не дыши,
Но ведь за строгостью так много
Большой и преданной души.
Вы научили нас, молчащих,
Хотя бы сносно говорить,
Но слов не хватит настоящих,
Чтоб Вас за все благодарить.
x x x
День на редкость – тепло и не тает,
Видно, есть у природы ресурс,
Ну… и, как это часто бывает,
Я ложусь на лирический курс.
Сердце бьется, как будто мертвецки
Пьян я, будто по горло налит:
Просто выпил я шесть по турецки
Черных кофе, – оно и стучит!
Пить таких не советую доз, но
Не советую даже любить!
Есть знакомый один – виртуозно
Он докажет, что можно не жить.
Нет, жить можно, жить нужно и – много:
Пить, страдать, ревновать и любить,
Не тащиться по жизни убого
А дышать ею, петь ее, пить!
А не то и моргнуть не успеешь
И пора уже в ящик играть.
Загрустишь, захандришь, пожалеешь
Но… пора уж на ладан дышать!
Надо так, чтоб когда подытожил
Все, что пройдено, – чтобы сказал:
"Ну, а все же не плохо я прожил,
Пил, любил, ревновал и страдал!"
Нет, а все же природа богаче!
День какой! Что – поэзия? – бред!
…Впрочем, я написал то иначе,
Чем хотел. Что ж, ведь я – не поэт.
x x x
Если б я был физически слабым
Я б морально устойчивым был,
Ни за что не ходил бы по бабам,
Алкоголю б ни грамма не пил!
Если б я был физически сильным
Я б тогда – даже думать боюсь!
Пил бы влагу потоком обильным,
Но… по бабам – ни шагу, клянусь!
Ну а если я средних масштабов
Что же делать мне, как же мне быть?
Не могу игнорировать бабов,
Не могу и спиртного не пить!
x x x
Про меня говорят: он, конечно, не гений,
Да, согласен – не мною гордится наш век,
Интегральных, и даже других, исчислений
Не понять мне – не тот у меня интеллект.
Я однажды с
