Гайдамака Наталья - Зелёное На Чёрном
Наталья ГАЙДАМАКА
ЗЕЛЕНОЕ НА ЧЕРНОМ
Какой был дождь!
Щедрый, теплый, он хлынул так, что ничего не стало видно сквозь
трепетную серебристую завесу. Но скоро солнце нашло просвет в тучах - и
косые струи дождя вспыхнули в его лучах осколками радуги.
Посреди умытого дождем сада в густой зелени прятался домик под
красной черепичной крышей. На крылечке стояли четверо.
- Вот это дождь! - радовался Рэм. - Правильно говорят: слепой. Идет и
не видит, что солнце светит. Смотрите, радуга! Это к счастью...
- Дождик, дождик, - грустно усмехнулась Марта. - И вправду ты слепой.
Мог бы видеть, пролился бы только на наш островок. Зачем поливать пустыню?
- Неизвестно, что еще принес этот ваш дождик, - буркнул старик.
- Мне кажется, - тихо сказала Лина, - что это первый дождь в моей
жизни...
Марта вошла в комнату и остановилась у порога.
- Что тебе? - поднял голову от потрепанной книжки Рэм.
- Да нет, ничего... ничего особенного. Просто я хотела тебе
сказать... - ее серые глаза остро блеснули и уставились в пол. Она была
сосредоточенно-хмурой, словно решала в уме какую-то сложную задачу.
- Что случилось? Чего ты сегодня такая кислая?
Все еще глядя вниз, Марта тихо произнесла:
- Больше так нельзя... Этому надо положить конец... - она запнулась,
словно ей не хватило дыхания.
- О чем ты?
Марта отвернулась к стене, зажмурилась, а когда ладони Рэма легли на
ее плечи, строптиво дернулась, освобождаясь. Небрежно собранные на затылке
волосы рассыпались по плечам. Казалось, все ее силы ушли на это простое
движение. Уже не сдерживаясь, она зарыдала - такая обиженная, такая
маленькая и беззащитная... Рэм утешал ее, как дитя: гладил мягкие темные
волосы, мокрые щеки, шептал смешные и ласковые слова... Постепенно Марта
затихла и уже не сопротивлялась, когда он взял ее голову в ладони и
повернул к свету. Белая прозрачная кожа Марты покрылась розовыми пятнами,
веки опухли и покраснели, но такая - заплаканная - она была ему еще ближе
и роднее.
- Видно, не кончился еще сегодняшний дождик, - коснулся губами одного
глаза, потом другого.
Марта невольно улыбнулась, отерла лицо уголком цветастого фартучка и
заговорила так, будто ничто на прерывало их беседы:
- Так вот, я советовалась с отцом. Не может она больше здесь
оставаться.
- Ничего не понимаю. Кто - "она"?
- Ну... эта девчонка...
- Лина?!
Марта молча кивнула.
Был обычный июльский день. По крайней мере, таким он был с утра.
Марта убирала в доме. Закончила мыть полы, взяла таз с грязной водой,
чтобы вынести во двор, ногой распахнула дверь - и остолбенела. Небо прямо
на глазах темнело, наливалось багрянцем, и густые клубы, что пенились и
набухали там, вверху, почему-то напомнили ей кипящую поверхность вишневого
варенья, которое она вчера готовила:
Таз грохнул о порог, вода разлилась, окатив ноги Марты. Она испуганно
схватилась за косяки и вскрикнула:
- Отец!
Ее крик эхом разнесся среди мертвенной тишины, которая упала вокруг.
Странные тучи быстро заполнили небо, они катились так низко, что хотелось
пригнуться; солнце исчезло, воцарился непроглядный огненный мрак. Марта
оцепенела. Безумный ужас сковал тело. Тьма была живой, она дышала, и
дыхание ее опаляло лицо...
Едва передвигая ноги, Марта заставила себя пойти за угол дома, туда,
где остался отец. В липком кровавом тумане невозможно было разглядеть хоть
что-то. Марта знала, наверное, каждую травинку в своем дворе, но сразу
утратила ориентацию и вряд ли разыскала бы старика, если б небо не
вспыхнуло дважды слепя
