Гаврилов Дмитрий - Ни Хитру, Ни Горазду
Дмитрий ГАВРИЛОВ
"НИ ХИТРУ, НИ ГОРАЗДУ..."
Одна из новелл, дополняющих роман Д.Гаврилова "Дар Седовласа, или черный
мститель Арконы" написана в жанре героико-мистической фэнтэзи. Главный
герой, новгородец Ругивлад, двадцать лет обучался волшебным искусствам у
волхвов далекой Арконы на острове Рюген-Буян. Неожиданное известие о
смерти родичей заставляет его вернуться на землю отцов. Тщетно ищет
Ругивлад справедливости в Киеве при дворе князя Владимира, и потому
вступает на страшный путь кровной мести.
"Спросим! За все спросим!" - шептал он, подбрасывая сучьев в огонь...
Затрепетало, заалело пламя игривыми языками. Огнебог благосклонно принимал
жертву.
Ругивлад расстелил плащ и, разоблачившись по пояс, снова подсел к костру.
Руны привычно шершавили чуткие пальцы. Он скрестил ноги, крепко выпрямил
спину, слегка прикрыл веки и высыпал стафры разом пред собой. Одни знаки
тускнели, другие вообще не проступили, но были и такие, что сразу
бросились в глаза, багровея кровью.
Тогда молодой волхв положил ладони на колени. Сжав губы, он начал
сильно, с совершенно невозможной, для простого человека, быстротой
прогонять сквозь обленившиеся легкие еще морозный воздух. Вскоре по телу
разлилась истома, граничащая с дурнотой, но волхв продолжал действо,
впуская эфир через одну ноздрю - выдыхая через другую. Наконец, появилось
ощущение, что воздух нагрет, и даже раскален, словно на дворе не осень, а
разгар летнего дня. Пред глазами замельтешили ярко голубые точки и
пятнышки. Зашумело, тело покрылось испариной, точно в каждую пору вонзили
по игле. Внутрь вливалось что-то жгучее, дрожащее, липкое. Мелькание
усилилось, а в ушах уж звенели колокола.
Теперь воздух более походил на плотный, клубящийся, точно в бане, пар.
Ругивлад достиг апогея. Последний вдох! Задержка! И мертв!
А за этим следовало прозрение - знаки складывались в слова, события - в
историю.
* * *
- Эк, вымахал? - удивился Богумил, когда посыльный шагнул в горницу, и,
даже наклонившись, чуть было не расшиб лоб о притолоку.
- Да святится великий Свентовит! Будь здрав, мудрейший! - выпалил парень.
- Скверные вести из Киева.
Сказал, да и умолк на полуслове.
- Как же, ждем! - молвил в ответ тысяцкий, нервно перебирая тронутою
сединой бороду.
Богумил огладил свою, молча кивнул доверенному, мол, не тяни - все, как
есть, сказывай.
- Хвала Велесу, я обогнал их! - продолжил парень, - Ночью кияне сбились со
следа, но князев стрый скоро будет здесь. У вас нет в запасе и дня. Худые
дела творятся и в Киеве, и в Чернигове, и по всей земле русской. Много
крови будет, чую.
- Не бывать тому, чтобы мать да отца поимела. Никогда Господин Великий
Новград не покорится Киеву! Никогда Югу не владеть Севером! - воскликнул
Угоняй.
- Тише, воевода! - спокойно произнес верховный волхв - Реки дальше!
- Едет Добрыня-Краснобай, да дружина его, а с ним еще Владимиров верный
пес, Путята, - рассказывал вестник, - И он ведет войско ростовцев. Все
воины бывалые, у всех мечи остры да булатны. Хотят кумиров наших
ниспровергнуть. Хотят снова вознесть веру чуждую!
- Уж не Христову ли? - грянул Угоняй - Ишь, какие скорые. Еще тлеют кумиры
Рожаниц да Родича, а они снова тут объявились! Не пустим врага в Новгород,
нехай за Волховом себе скачет. Попрыгает да помается - и назад повернет.
- Ты дело говори, тысяцкий!?- нахмурился Богумил, хотя сам недолюбливал
Краснобая, а особливо его выкормыша стольнокиевского. "Третий десяток
разменял, а всё равно - мальчишка, да еще злопамятный
