Библиотека в кармане -русские авторы

         

Газданов Гайто - Черные Лебеди


Гайто Газданов
Черные лебеди
Двадцать шестого августа прошлого года я раскрыл утром газету и прочел,
что в Булонском лесу, недалеко от большого озера, был найден труп русского,
Павлова. В бумажнике его было полтораста франков; там же лежала записка,
адресованная его брату:
"Милый Федя, жизнь здесь тяжела и неинтересна. Желаю тебе всего
хорошего. Матери я написал, что уехал в Австралию".
Я очень хорошо знал Павлова и знал, что именно двадцать пятого августа
он застрелится: этот человек никогда не лгал и не хвастался.
Числа десятого того же месяца я пришел к нему за деньгами: мне нужно
было взять в долг полтораста франков.
- Когда вы сможете их вернуть?
- Числа двадцатого, двадцать пятого.
- Двадцать четвертого.
- Хорошо. Почему именно двадцать четвертого?
- Потому, что двадцать пятого будет поздно. Двадцать пятого августа я
застрелюсь.
- У вас неприятности? - спросил я.
Я не был бы так лаконичен, если бы не знал, что Павлов никогда не
меняет своих решений и что отговаривать его - значит попусту терять время.
- Нет, особенных неприятностей нет. Но живу я, как вы знаете, довольно
скверно, в будущем никаких изменений не предвижу и нахожу, что все это очень
неинтересно. Дальнейшего смысла так же продолжать есть и работать, как
сейчас, я не вижу.
- Но у вас есть родные...
- Родные? - сказал он. - Да, есть. Они особенно не огорчатся; то есть
им, конечно, некоторое время будет неприятно, но, в сущности, никто из них
во мне не нуждается.
- Ну, хорошо, - сказал я, - я все-таки думаю, что вы не правы. Мы еще
поговорим об этом, если вы хотите, конечно, вполне объективно. Вы вечерами
дома?
- Да, как всегда. Приходите. Впрочем, мне кажется, я знаю, что вы мне
скажете.
- Это мы увидим.
- Хорошо, до свиданья, - сказал он, открывая мне дверь и улыбаясь своей
обыкновенной, обидной и холодной улыбкой.
После этого разговора я уже твердо знал, что Павлов застрелится: я был
так же в этом уверен, как в том, что, выйдя от Павлова, пошел по тротуару.
Однако, если бы о решении Павлова мне сказал кто-нибудь другой, я счел бы
это невероятным. Я вспомнил тут же, что уже года два тому назад один из
наших общих знакомых говорил мне:
- Вот увидите, он плохо кончит. У него не осталось ничего святого. Он
бросится под автобус или под поезд. Вот увидите...
- Друг мой, вы фантазируете, - ответил я.
Из всех, кого я знал, Павлов был самым удивительным человеком во многих
отношениях; и, конечно, самым выносливым физически. Его тело не знало
утомления; после одиннадцати часов работы он шел гулять и, казалось, никогда
не чувствовал усталости. Он мог питаться одним хлебом целые месяцы и не
ощущать от этого ни недомоганий, ни неудобств. Работать он умел, как никто
другой, и так же умел экономить деньги. Он мог жить несколько суток без сна;
вообще же он спал пять часов. Однажды я встретил его на улице в половине
четвертого утра; он шел по бульвару неторопливой походкой, заложив руки в
карманы своего легкого плаща, - а была зима; но он, кажется, и к холоду был
нечувствителен. Я знал, что он работает на фабрике и что до первого
фабричного гудка остается всего четыре часа.
- Поздно вы гуляете, - сказал я, - ведь вам скоро на работу.
- У меня еще четыре часа времени. Что вы думаете о Сен-Симоне? Он,
по-моему, был интересный человек.
- Почему вдруг Сен-Симон?
- А я сдаю политическую историю Франции, - сказал он, - и там, как вам
известно, фигурирует Сен-Симон. Я занимался с вечера до сих пор, теперь
решил пройтись.
- А вы с





Содержание раздела