Гайдар Аркадий Петрович - Распущенность
Аркадий ГАЙДАР
РАСПУЩЕННОСТЬ
Рассказ
Кажется, у Немировича-Данченко есть такая картинка: приводят пленного
японца. Пока то да сё, попросил он у солдата умыться. Ополоснул голову из
котелка и стал ее намыливать. Долго намыливал, фырчал, растирая лицо, смыл
мыло, зачерпнул еще котелок воды, начал зубы полоскать и грудь холодной
водой окатывать.
А все это проделывал с таким азартом, что стоявший рядом чумазый дядя
Иван, солдат, долго глядел, раскрыв рот от удивления, потом схватил свой
котелок и вскричал задорно:
- Братцы, да что же это такое, да давайте я хоть раз попробую этак
умыться!
Привел я этот случай вот к чему. Почти в каждой роте есть этакие
типы, для которых в обыденной жизни мыло хуже касторки, а умывание - вроде
операции. Смотришь, кругом все опрятно, чистые ребята: ногти подстрижены,
зубы блестят, а один какой-нибудь растютюй ходит, носом сопит, руки как у
землекопа, на шее пыли больше, чем на асфальтовом тротуаре в жаркий день.
Спросишь его:
"Ванька, а ты умывался?"
"Умывался".
"Когда?"
"Вчера".
"А ты бы, Ваня, сегодня умылся. А то похоже, ровно как тебя из
мусорного ящика вытащили".
"Ну и что же? Чай, сегодня у нас не воскресенье".
Наши ребята одного этакого все собирались на стенку вместо календаря
повесить. Проснешься утром - увидишь, что рожа умыта, - значит, праздник.
Мало того, аккуратный красноармеец идет по улице - прохожему смотреть
приятно. Гимнастерка заправлена, сапоги вычищены, идет прямо, не
толкается, не хлябается. А вот недавно гуляли мы по Александровскому саду,
смотрим - идет к нам навстречу некий тип: пояс на брюхе, как у мясника,
пряжка на боку, фуражка на затылок съехала. Жрет ломоть арбуза, а семечки
на чистую дорожку выплевывает и огрызки наземь бросает. А на дорожках
всевозможные пролетарские дети бегают.
Одна женщина прямо так вслух и сказала своему ребятенку:
- Уйди, деточка! Погоди, дай мимо солдатик пройдет.
Обидно нам от этакого суждения стало и чувствуем, что крыть нечем.
Права тетка. Подошли мы к нему и говорим:
- Какой части, товарищ? Чего идешь расплевываешься?
А он обозлился на наше замечание, посмотрел, что у нас на петлицах
кубиков нет, и отвечает нахально:
- Вам какое дело? Вы что, командиры, что ли? Вы надо мной не
начальники, а теперь не прежнее время - где хочу, там и гуляю.
Я ему отвечаю:
- При чем тут прежнее время? Свинью и в прежнее время в сад не
пускали и в теперешнее метлой гнать должны. Мы хоть и не командиры, а
замечание тебе будем делать, потому что наводишь ты тень на всю Красную
Армию, а кроме того, шкура ты после этого, когда только из страха перед
командирами ведешь себя как надо, а на нас огрызаешься. Мы хоть и не
командиры, а ежели будешь еще расплевываться, то сбегаем до
комендантского, благо оно рядом. Тогда тебя враз выметут отсюда.
Изругался он. Но все же огрызки стал бросать в урну, ремень поправил
и пошел прочь.
А мы идем и промеж себя рассуждаем:
- Ну вот, кажется, все в одной казарме живем, на одинаковой койке
спим, одному и тому же обучаемся, а почему же нет-нет, да один-другой
такой попадется, что как козел среди коней? Поневоле подумаешь, отослать
бы этакого козла на скотный двор, и нехай среди грязи копается, а на
других своим видом смущения не наводит.
1927
