Галихин Сергей - Рассвет
Сергей Галихин
Рассвет
Трактор шел медленно, но верно, словно поезд по рельсам. Ровный рокот,
исходивший от машины, вселял уверенность, что ее ничто на этом, да и на
том свете остановить не в силах. Гусеницы неотвратимо накатывали на все,
что попадалось на их пути, чтобы подмяв под себя, затем выплюнуть "это"
уже в изжеванном виде. В небо взвилась стая ворон вперемешку с чайками.
Число их было на столько велико, что небо исчезло под зловещей тенью.
Неподалеку от железного властелина гигантской свалки копошились серые
бесформенные комочки. Один из них разогнулся от накатывающей боли в
пояснице и, выпятив вперед остатки живота, пошевелил лопатками. В этот
момент стало понятно, что бесформенность этому человеку, как и десяткам
его компаньонам по мусорной свалке, придает старая, давно пришедшая в
негодность одежда. А людей, ищущих здесь что-либо, было на самом деле
много. Конечно, в большинстве, это были бомжи, но кроме них сюда
захаживали пенсионеры, люди сильно пьющие и потому вечно безденежные, да и
просто те, для кого перерывание мусора было единственным источником
существования.
- Не трожь, сволочь! - крикнул Гриша.
- Ага, тебе отдам! - огрызнулся щупленький старичок, торопливо набивая
карманы грецкими орехами.
Грише было тридцать восемь лет. Жена от него ушла в прошлом году, когда
он в очередной раз сильно запил. Детей у них не было, поэтому причин
оставаться с мужем алкоголиком, после шести неудачных попыток его
вылечить, она больше не видела. Гриша пил, близкие и знакомые ему люди
постепенно становились далекими. На работе, кроме как пить, делать было
практически нечего. Зарплату, пусть мизерную, платили не регулярно. Время
от времени электрикам приходилось продавать кабель, пакетные выключатели,
лампочки. Правильнее, конечно, будет сказать, что они просто воровали.
Хотя нет. Оправдываясь перед самими собой, они говорили что берут свое.
При советской власти все было объявлено общим, так что, как говорится, все
вокруг колхозное, все вокруг мое. Часто за товар покупатель расплачивался
водкой. Ну не в семью же, на самом деле, нести свою долю.
Так Гриша и докатился до поисков пропитания на помойках и свалках. А
грецкие орехи он любил всегда. Сейчас же они выступали в роли особенного
деликатеса. Нечего, что с плесенью.
- Уйди, сука! - заорал Гриша. Дед вздрогнул от громкого окрика и робко
посмотрел в глаза великана.
У Гриши в руках расползся старый бумажный пакет, в котором и были орехи.
И пока он пытался удержать пакет в руках, противный старичок набивал
ими свои карманы. Но теперь старичок сообразил, что если он сейчас не
уйдет, то ему дадут тумаков. Соперник был почти вдвое моложе, в десять раз
сильнее, так что у деда не было никаких шансов. Он протянул вперед руки и
разжав кулаки положил орехи в порванный пакет. Трусливо семеня прочь
старичок ликовал.
Ведь он отдал не все орехи, в его карманах кое-что осталось.
Гриша достал из кармана старую грязную тряпичную сумку и, сложив в нее
лакомство, направился в сторону дома. Кроме орехов, в сумке лежал чуть
тронутый плесенью батон белого хлеба, девять пустых пивных бутылок и две
свеклы, сгнившие всего лишь на половину. В общем день был удачным. Иногда
улов, правда, бывал и побольше, но это тоже было хорошо.
На рейсовом автобусе Гриша добрался до колхозного рынка. Сегодня была
среда, день завоза мяса. К обеду его должны были перебрать и отсортировать.
Уже два месяца как кладовщик дядя Паша отдавал Грише ненужные части
мясных туш. На восем
