Геворкян Эдуард - В Гостях У Мидаса
Э. ГЕВОРКЯН
В ГОСТЯХ У МИДАСА
- Слух, многократно умноженный, обращается в миф, а миф - это знание в
кривом зеркале предрассудков, - произнес хозяин, отрезая от холодной телятины
небольшой ломоть.
- Слух всегда основывается на факте, даже если факт вымышлен, - ответил
гость.
Мидас отложил нож, отпил из кратера вина и посмотрел на Филократа. Гость
был юн, но учтив, а слава о нем опережала его передвижения.
- Мое богатство всегда не давало покоя соседям и завистникам, - сказал
царь, - они пытаются очернить мое имя, но тем самым приносят мне известность.
А это залог успеха в торговых мероприятиях.
- Но пристало ли владыке марать руки торговлей?
- Владыке не обязательно заниматься торговлей самому. Для этого есть
доверенные лица.
- Да, это во благо, - согласился гость, - торговля способствует миру. До
определенного часа. Я рад, что вымыслы о вас остались вымыслами.
- Иначе и быть не могло. Даже если предположить, что возможно обращение
любого материала в золото одним прикосновением пальца, то последствия этого
вполне представимы. Допустим, я (видите, я допускаю, что могу быть таким
чудодеем) действительно получил от Силена такой дар. Что бы воспоследовало? Я
прикасаюсь к глиняному черепку, и он обращается в золото. Я прикасаюсь к этой
прекрасной груше... - с этими словами Мидас взял большую желтую грушу и с
удовольствием надкусил ее.
- Итак, я беру грушу - и ломаю зубы о металл. И так далее. Но будем
последовательны.
Филократ кивнул, соглашаясь быть последовательным.
- Допустим, я беру в руки кратер... - Мидас отпил еще глоток, - и он
становится золотым... Впрочем... - царь повертел в руке кратер, - он и так
золотой, но дело не в этом. Вопрос: превратится ли в золото вино в чаше? Это
главный вопрос. Допустим, превратится. Следовательно, в золото превращается не
только то, до чего я дотрагиваюсь, но и то, чего касается то, до чего я
дотрагиваюсь. Если я беру плод со стола, то а миг прикосновения к плоду не
только он, но и стол должен стать золотым. Но, если рассуждать здраво, и пол,
на котором стоит золотой стол, и дом, в котором находится пол, должны
превратиться в золото. А на чем стоит дом? Упростим наши рассуждения: я выхожу
во двор и опускаю руки в реку, в море, касаюсь земли. И что же? Море, река,
земля, вся земля, превращаются в золото? Почему же они до сих пор не
превратились?
"Вода, - подумал Филократ и вздрогнул, - впрочем, об этом он не может
знать. Это будет описано через три тысячи лет, и это тоже будет вымысел".
- Итак, - потер руки Мидас, - мы доказали абсурдность первой посылки.
Предположим, в золото превращается только то, к чему прикасаюсь я сам, но не
то, чего касается то, чего касаюсь я.
Филократ поморщился, громоздкая конструкция была неприятна для слуха.
- Тогда достаточно проявить осторожность, и асе проблемы решены. Можно
есть ножом, носить двойные перчатки - первый слой, сплетенный из тонкой
золотой проволоки, второй - тканевый. Кстати, а во что превратится золото,
если я прикоснусь к нему?
- Вот этого вы не должны были говорить! - сказал Филократ, поднимаясь с
ложа.
- Вы оскорблены? - поднял бровь Мидас. - Я так и знал, вы из этой вонючей
своры Хранителей. Ну, и что теперь?
- Теперь все, к чему ты прикоснешься, обратится в железо!
Филократ сбросил плащ, развернул крылья и взлетел. Сделал круг над дворцом
и, провожаемый криками восхищения, исчез в небе.
Мидас сидел неподвижно и смотрел на море. Затем он отпил из кратера и
внимательно посмотрел на сосуд. Золото
