Гергенредер Игорь - Близнецы В Мимолетности
ИГОРЬ ГЕРГЕНРЕДЕР
БЛИЗНЕЦЫ В МИМОЛЕТНОСТИ
1.
Летом 197... я перешел на последний курс техникума, и у меня запоздало
была первая любовь. Она приехала к нам в городок отдыхать, ее взяла на
квартиру наша соседка Надежда Гавриловна, которая раньше была замужем за
начальником милиции.
Я увидел ее рано утром с веранды: на меня так и блеснуло белое, еще без
загара тело в бикини морковного цвета. Она, в руке - свернутое полотенце, -
шла через огород Надежды Гавриловны и далее, задворками, купаться в озере.
Фигурка, походка - по высшему классу! Спускалась по дощатой лесенке к пляжу,
а навстречу двигал Альбертыч - выкупанный, причесывается на ходу. Он
остановился и так с ней вежливо поздоровался, что ты! А после обернулся и
смотрит, смотрит... Она повыше его, талия тонкая, бедра плавно покачиваются,
плечики же почти недвижны: впечатление, будто несет на голове кувшин.
Я побежал с веранды, на кухне отец с матерью, дед и две мои сестры
садились есть; я не задержался за столом больше пяти минут и, дожевывая
бутерброд, пошел к Альбертычу.
Городок наш был симпатично зеленый: много частных домиков с участками,
где сараи, баньки, летние кухни теснились к огородам; тут и там - смородина,
крыжовник. Ранее городской сад почти сливался с лесом. С каждым годом лес
отступал и отступал, но оставалось еще достаточно, чтобы места, вообще-то
более известные целебными грязями, продолжали славиться и сосновым бором.
Летом у нас многие пускали на квартиру отдыхающих или, как чаще говорили,
курортных. А у Альбертыча жили просто друзья.
Я зашел к нему с улицы, а он как раз входил с задворок. Потертые, но
свежестиранные шорты, в кармане - мыльница, расческа. Мужчина в аккурате,
знающий себе цену. Двадцать лет на флоте прослужил. Лицо в морщинах - а
фигура как у парня.
- С кем сейчас здоровались-то?
- Приезжая дева, выдающейся красоты телосложение, обворожительная
прелесть лица, - начал Альбертыч в своем духе, но тут его жена Зоя, на
восемнадцать лет моложе, вышла на крыльцо одеяла вытряхивать и вмешалась:
- Ничего особенного! Гавриловна говорит: обуви - две пары.
Я спросил - как зовут? Альбертыч поднял брови, с понтом выпучил глаза,
а потом улыбнулся в небо:
- Нинель!
После этого он расправил плечи, потянулся, подкинул и поймал мыльницу,
а его дворняжка Джим сразу завилял хвостом, запрыгал.
Из времянки появился какой-то лысенький, из очередных друзей
Альбертыча. Вид: то ли спросонья, то ли с приветом (или и то, и другое).
Морщится, щурится, все на нем расстегнуто, носок только на одной ноге.
Потопал к саду по доске через канаву, ногой мимо доски - плюх: по колено в
грязь.
- Стоп-стоп-стоп! Не заваливаться, Славик, стоять! - Альбертыч
припустил рысцой к нему, словил его подмышки и помог взойти на доску. Славик
был вдрызг упившись.
- Владик... - ворковал он Альбертычу с трогательно интимными нотками, -
отпусти меня, пожалуйста... я должен обязательно сам по пути про...
проследовать! Отпусти меня, Янек... ну, хороший!
Альбертыча звали Валентином.
- Химик, - он кивнул мне на Славика. - Бесценная голова!
- И даже "био", - сказал тот, - биохимик.
Шагнул раз-другой... нога, с которой текла грязь, как краска с кисти,
поехала по доске, его развернуло, и он вдарился в канаву плашмя.
Зоя стала ругаться, а Альбертыч подмигнул мне и запел:
На террасе стоя,
Нам орала Зоя
Про любовь, про нежность,
Счастье и мечту...
Она с прямотой отвергла игривость:
- Солист хренов! Убирай своего подарка, а то я вам такую мечту
заделаю -
