Гергенредер Игорь - Донесённое От Обиженных (Фрагмент)
Игорь Гергенредер
Донесённое от обиженных
Роман
[фрагмент]
Обращаясь к теме Гражданской войны, автор, российский немец, касается
национально-освободительной подоплёки русской революции, считая, что к ней
привело правление фон Гольштейн-Готторпов, которые присвоили фамилию
вымерших Романовых.
1
Вьюжным и холодным мартовским утром в Оренбург прибыл московский поезд. С
площадки спального вагона бодро соскочил на перрон свежевыбритый журналист
из столицы Юрий Вакер и тут же повернулся боком к ветру, что ошпарил лицо,
швырнув в глаза снежную крупу. По представлениям того времени (середины
тридцатых), москвич был шикарно одет: кожаный реглан мехом внутрь, дорогие
новёхонькие сапоги, серые замшевые перчатки.
Он ступил на привокзальную площадь, на которой буран намёл извилистые
сугробы - их хрустко переезжали сани, запряжённые лошадьми с шорами на
глазах; люди с тюками, с мешками спешили туда и сюда, поскальзываясь и
стараясь не упасть, не уронить поклажу; таксомотора нигде не замечалось.
Вакер пошарил взглядом, засёк фигуру милиционера и, подойдя уверенной,
решительной походкой, дружески, с оттенком властности спросил, далеко ли
НКВД? Оказалось, близко. Милиционер объяснил, как пройти.
Перед зданием горчичного цвета дворники ретиво двигали лопатами, очищая
панель от сыплющего снега. Укрываясь под навесом крыльца, подняв воротник,
топтался часовой с винтовкой и с револьвером в кобуре. Выслушав Вакера,
вызвал дежурного; тот поглядел в служебное удостоверение приезжего:
- Было предупреждение о вас. Можете проходить.
Москвич проследовал за дежурным через сумрачно-торжественный чисто вымытый
вестибюль и оказался в коридоре. Чекист показал в его конец:
- Там наша столовая - начальник туда подойдёт.
Работница в кипенно-белом фартуке наливала половником суп в бидончик: его
ожидал старик, на котором Вакер невольно задержал оторопелый взгляд. Как
попала сюда эта донельзя ветхая фигура? Старец был одет в здорово
поношенную, но ещё целую солдатскую шинель, имел распушившиеся какие-то
пегие, с жёлто-зелёным отливом усы, глаза едва виднелись из-под свисающих
истрёпанных век. Женщина отрезала четверть от буханки хлеба, положила на
ломоть рубленую котлету.
- Ну, дедуха, проживёшь сегодня? Давай иди! - и с улыбкой как бы извинения
за свою щедрость обратилась к Вакеру, новому и, по-видимому, влиятельному
человеку: - Приютился, подкармливаем. Чего он может? А старательный!
Старается посильно помогать...
Журналист подумал: спросить её, чем способен помогать НКВД измождённый
жизнью древний дед? Но тут коридор наполнился шумом шагов: в столовую
направлялись сотрудники. Приезжий, поставив на пол чемоданчик, не без
волнения смотрел на входивших и вдруг вытянул руки:
- Кого я вижу! - не удержался, шагнул навстречу мужчине, постриженному под
бокс: по сторонам головы волосы сняты, а от лба до темени оставлена
"щётка".
Мужчину выделяли густые тёмные брови, сходившиеся разлаписто и властно,
начальственно-требовательное выражение и та отработанность в поступи, в
осанке, что выдаёт физкультурников. Он взял гостя за предплечья, тем
избежав объятий, подержал с полминуты, затем пожал руку:
- С прибытием, Юра! Хорошо ехал? - не слушая ответа, повёл к столику. - А
мы здесь с ночи... - окинул взглядом сотрудников, что рассаживались за
другие столы, - хлопот невпроворот!
Марат Житоров возглавлял управление НКВД по Оренбуржью. С Юрием
подружились лет десять назад в Москве. Тот учился в Коммунистическом
институте журналистики,
