Гергенредер Игорь - Грозная Птица Галка (Комбинации Против Хода Истории - 1)
Игорь Гергенредер
Грозная птица галка
В середине октября 1918 наша 2-я добровольческая дивизия отступала от
Самары к Бузулуку. Было безветренно, грело солнце; идем проселком, кругом
убранные поля, луга со стогами сена, тихо; кажется, и войны нет.
Около полудня наш батальон вошел в деревню, где мы должны закрепиться.
Разбегаемся по дворам с мыслью перекусить; не успел я заскочить в избу, как
с улицы закричали:
- Ленька, к начальнику дивизии!
Розыгрыш. Зачем я, ничем не приметный рядовой, могу понадобиться
генералу? Тоже мне, остряки! Однако на улице в самом деле ждал вестовой
верхом, держал за повод лошадь для меня. Оторопев, я спросил, для чего
вызван?
- Скажут... - не глядя на меня, неохотно бормотнул пожилой вестовой; у
него было унылое лицо крестьянина, ожидающего зиму после неурожайного лета.
Штаб дивизии расположился в селе Каменная Сорма, до него верст шесть.
По дороге я стал думать, что разгадка вызова нашлась. Мой старший брат Павел
командует конной дивизионной разведкой. Он похлопотал - и меня берут в
разведку? От этой мысли было так радостно, что я суеверно боялся:
неудержимая радость все испортит. И заставлял себя думать о чем-нибудь
другом. Например, вот-вот хлынут дожди, а отступление продолжится, и тогда
тащиться по проселкам станет еще скучнее...
Вестовой направил коня к чисто выбеленному зданию сельской школы. В
классной комнате на столе расстелена карта-двухверстка. Над ней склонились
офицеры штаба. С ними - начальник дивизии генерал-майор Цюматт: русский
немец, как и я. Погоны змейками, мундир свободно сидит на сухоньком торсе,
белоснежный воротничок перехватывает морщинистую шею. Мне,
пятнадцатилетнему, генерал кажется глубоким старцем: даже брови седые. Белые
ухоженные усы нацелены вниз, меж стрелками усов розовеет выбритый
подбородок.
Вытягиваюсь - руку к козырьку, называю себя. Генерал просит извинения у
офицеров и, обращаясь ко мне, кивает на дверь сбоку:
- Пройдемте в курительную.
Следом за ним выхожу в узкий, ведущий на задний двор коридорчик. Здесь
стоит лавка. Цюматт достал портсигар, предложил мне закурить. Благодарю,
поясняя, что не курю; на самом деле, когда попадается табак, я покуриваю.
Жду, когда же он скажет... Скажет - и мое мучительное волнение взорвется
восторгом.
Он затянулся так жадно, что я услышал потрескивание в папиросе. Стоит в
облаке дыма; у него встревоженные глаза нервного молодого человека.
- Ваш брат Павел пал за Россию! Пал смертью храбрых!
Зажав папиросу во рту, Цюматт взял меня за руки. Стоим минуту-вторую,
третью... он не выпускает мои руки.
- Сядемте, - пригласил сесть с ним на лавку.
Он объяснил, как Павел и его конные разведчики помогали дивизии. Почему
мы отступаем? Потому что наш сосед справа - дивизия чехословаков - все время
отходит, даже не предупреждая нас. Чехословаки не собираются всерьез воевать
с красными, умирать в чужой стране за чужие интересы. Наш фланг то и дело
оказывается открытым, и только разведка, нащупывая противника, спасает нас
от охвата справа.
Совершая глубокие рейды по территории, занятой противником, разведка
определяет плотность его сил. Когда их концентрация на чехословацком участке
окажется слабой, генерал перебросит туда полк прикрытия. Остальными силами -
при поддержке соседа слева - нанесет красным неожиданный удар.
- И мы разобьем их без никакой помощи чехословаков! - Цюматт поспешно
поднес папиросу ко рту, костлявая рука дрожит. - Представляете, как я каждый
раз ждал возвращения вашего брата?
