Гоголь Николай Васильевич - Тарас Бульба
Николай Васильевич Гоголь
ТАРАС БУЛЬБА
Редакция 1842 г.
I
- А поворотись-ка, сын! Экой ты смешной какой! Что это на вас за по-
повские подрясники? И эдак все ходят в академии? - Такими словами встре-
тил старый Бульба двух сыновей своих, учившихся в киевской бурсе и прие-
хавших домой к отцу.
Сыновья его только что слезли с коней. Это были два дюжие молодца,
еще смотревшие исподлобья, как недавно выпущенные семинаристы. Крепкие,
здоровые лица их были покрыты первым пухом волос, которого еще не каса-
лась бритва. Они были очень смущены таким приемом отца и стояли непод-
вижно, потупив глаза в землю.
- Стойте, стойте! Дайте мне разглядеть вас хорошенько, - продолжал
он, поворачивая их, - какие же длинные на вас свитки1! Экие свитки! Та-
ких свиток еще и на свете не было. А побеги который-нибудь из вас! я
посмотрю, не шлепнется ли он на землю, запутавшися в полы.
- Не смейся, не смейся, батьку! - сказал наконец старший из них.
- Смотри ты, какой пышный! А отчего ж бы не смеяться?
- Да так, хоть ты мне и батько, а как будешь смеяться, то, ей-богу,
поколочу!
- Ах ты, сякой-такой сын! Как, батька?.. - сказал Тарас Бульба, отс-
тупивши с удивлением несколько шагов назад.
- Да хоть и батька. За обиду не посмотрю и не уважу никого.
- Как же хочешь ты со мною биться? разве на кулаки?
- Да уж на чем бы то ни было.
- Ну, давай на кулаки! - говорил Тарас Бульба, засучив рукава, - пос-
мотрю я, что за человек ты в кулаке!
И отец с сыном, вместо приветствия после давней отлучки, начали наса-
живать друг другу тумаки и в бока, и в поясницу, и в грудь, то отступая
и оглядываясь, то вновь наступая.
- Смотрите, добрые люди: одурел старый! совсем спятил с ума! - гово-
рила бледная, худощавая и добрая мать их, стоявшая у порога и не успев-
шая еще обнять ненаглядных детей своих. - Дети приехали домой, больше
году их не видали, а он задумал невесть что: на кулаки биться!
- Да он славно бьется! - говорил Бульба, остановившись. - Ей-богу,
хорошо! - продолжал он, немного оправляясь, - так, хоть бы даже и не
пробовать. Добрый будет козак! Ну, здорово, сынку! почеломкаемся! - И
отец с сыном стали целоваться. - Добре, сынку! Вот так колоти всякого,
как меня тузил; никому не спускай! А все-таки на тебе смешное убранство:
что это за веревка висит? А ты, бейбас, что стоишь и руки опустил? - го-
ворил он, обращаясь к младшему, - что ж ты, собачий сын, не колотишь ме-
ня?
- Вот еще что выдумал! - говорила мать, обнимавшая между тем младше-
го. - И придет же в голову этакое, чтобы дитя родное било отца. Да будто
и до того теперь: дитя молодое, проехало столько пути, утомилось (это
дитя было двадцати с лишком лет и ровно в сажень ростом), ему бы теперь
нужно опочить и поесть чего-нибудь, а он заставляет его биться!
- Э, да ты мазунчик, как я вижу! - говорил Бульба. -Не слушай, сынку,
матери: она-баба, она ничего не знает. Какая вам нежба? Ваша нежба -
чистое поле да добрый конь: вот ваша нежба! А видите вот эту саблю? вот
ваша матерь! Это все дрянь, чем набивают головы ваши; и академия, и все
те книжки, буквари, и философия - все это ка зна що, я плевать на все
это! - Здесь Бульба пригнал в строку такое слово, которое даже не упот-
ребляется в печати. - А вот, лучше, я вас на той же неделе отправлю на
Запорожье. Вот где наука так наука! Там вам школа; там только наберетесь
разуму.
- И всего только одну неделю быть им дома? - говорила жалостно, со
слезами на глазах, худощавая старуха мать. - И погулять им, бедным,
