Голованивская Мария - В Прошлом Году В Марьенбаде
Голованивская Мария
В прошлом году в Марьенбаде
Лизе Леонской
Вспоминаешь, словно сытой рукой срезаешь мясо с кости.
Мы сидим за чаем на открытой веранде, и она, одетая в легкое ситцевое
платье в оранжевых крупных цветах, не сводит с меня своих темно-сине-серых
глаз с густыми светлыми ресницами, и у меня от этого взгляда щекочет под
ложечкой. Или еще. Мы гуляем по морю, я поглядываю на ее птичий, в золотых
кудрях профиль, и она, спотыкаясь о неровности пляжа, о камни и коряги, как бы
инстинктивно ища опоры, берет меня под руку, и мне кажется, что моя рука
перестает быть моей, она холодеет и деревенеет, словно ветка, которая ждет,
чтобы птичка присела на нее, и тогда все дерево затрепещет листьями, захрустит
корой. Или еще. Мы уже уезжаем. Собраны вещи, закрыты ставни. Я иду
проститься: "Мы уже уезжаем". - "Мы встретимся, как только я приеду. Ты будешь
ждать меня?" И снова, и снова чувствуешь, как по телу разливается немыслимая
сладость, от которой трескаются губы, расширяются зрачки. Или еще. Мы играем в
карты, кто-то принес сигареты, и в комнате - густое сизое облако. Она стоит за
спиной, смотрит в мои карты и как бы невзначай гладит меня указательным
пальцем по шее. Потом, чтобы лучше разглядеть карты, кладет руки мне на плечи
и упирается подбородком мне в затылок. Я делаю вид, что меня увлекает игра, я
развязно смеюсь, закуриваю, выдыхаю дым ей прямо в лицо, она просит меня
подвинуться и садится рядом на стул, чтобы лучше видеть карты, и я краснею
всем телом, всеми внутренностями, я накаляюсь, как спираль кипятильника, я
чувствую, как по моему лицу катится пот, и, хохоча как можно громче, кидаю на
стол дам и валетов, пики, трефы и козыри, опустошая тылы, обезоруживая атаку.
Или еще. "Давай, я помогу тебе", - и она протягивает мне секатор. Мы вместе
обрезаем сухие веточки на кустах и деревьях, я вижу ее в голубой листве,
засматриваюсь, ранюсь секатором и с улыбкой на губах зажимаю пальцами
кровоточащую рану. "Покажи!" - Она берет пораненный палец, на котором в
багровых сгустках пенится кровь, и подносит его к губам... Или еще.
Кто сказал: "Это ничего не значит, это только слова!"? Слова! Капают по
капле, шумят как дождь, шуршат как листья. Текут рекой, пенятся в бокале.
Раздаются эхом, пульсируют в разросшейся до размеров пустой комнаты голове.
Как туман над городом, сквозь запотевшие стекла, как туман над чужим
городом... Громкая полемика в прокуренной комнате, скрип отодвигаемых стульев,
музыка сквозняков и скрипящих окон! Кто сказал: "Это ничего не значит, это
только слова!"?
Может быть, кто-нибудь сказал ему? Позвонил или пришел? Так, за чашкой
чая, по-дружески. Нет, не так. Он проснулся утром. Неуютный, ранний свет
сквозь шторы. Замерзшие ноги под одеялом. Он понял сам. Где она? Тихо. Вышла
на минутку? Ушла к портнихе, постукивая по мостовой каблучками? Вчера ушла и
до сих пор не вернулась? Или, может быть, просто вышла на минутку? Нет, не
так. Он понял сам. За чашкой чая. Смотрел вечером телевизор. Подошел к окну.
Вдохнул воздух через открытую форточку. Посмотрел вниз. Он понял сам. Они
сидели в кино. Она громко смеялась. Они что-то обсуждали по дороге домой. Он
взял ее под руку, и она долго рассказывала ему о том, что было неделю назад.
Он понял сам. Когда ехал домой, кутаясь в шарф и шевеля замерзшими пальцами в
холодных перчатках. Нет, не так. Это был теплый вечер. Обычный, дождливый,
летний (осенний?) день, кричали чайки, пароходик медленно подходил к причалу,
все лавочки откр
