Гончар Олесь - Позднее Прозрение
Олесь Гончар
ПОЗДНЕЕ ПРОЗРЕНИЕ
Серое низкое небо. Дюны, валуны. Где-то в субтропиках золотые
диковинные плоды родит земля, а здесь она родит камни. Всю жизнь люди
собирают их: в этом году соберут, очистят от них поле, а на следующую
весну камни вновь наросли, повылазили гололобые из-под почвы. Говорят,
морозами их тут выдавливает из земли.
Над заливом - рыбачьи поселки да сосны кое-где.
Скупая природа, суровый край. Однако и он, этот суровый, когда-то
ледниковый край, способен, оказывается, рождать поэтов! Способен
вдохновлять нежных избранников муз...
Собственно, поэт, или, вернее, растущая слава его, и позвала сюда Ивана
Оскаровича, человека по горло занятого, перегруженного бесчисленными
обязанностями, буднечнои текучкой, хлопотными делами, которые в конце
концов к нежным музам не имеют ни малейшего отношения. Пол-Арктики на
твоих плечах. Каждая секунда на учете. А вот, поди ж ты, бросил все,
приехал. Даже сам, немного удивленный собственным решением, слегка
иронизирует над собой: вот ты и в роли "свадебного генерала", в роли гостя
на чествовании того, кто из всех участников твоей экспедиции был, пожалуй,
самым нерасторопным, личностью почти курьезною. Порою просто беспомощным!
Даже при ничтожном морозе умудрился отморозить свой птичий нос.
Вспоминается щуплая, хилая фигура, которая, торопясь на вызов, комично
и неловко путается в каком-то меховом балахоне (товарищи все-таки
позаботились, чтоб не обморозился), из-под съехавшего набок полярного
башлыка встревоженно смотрит худое, посиневшее от холода, всегда будто
сконфуженное лицо... Требуешь объяснений, скажем, за самовольную отлучку,
а он, поблескивая слепыми от солнца стеклами очков, что-то бормочет,
шепелявит, не в состоянии толково слепить даже то, что имеет за душой.
Ходил, мол, на пингвинов смотреть... "Да ты лучше под ноги себе смотри:
там трещины такие, что незадолго до тебя несколько тракторов проглотили!
Провалишься, кто за такого гения отвечать будет?" Стоит, ухмыляется
смущенно, ничего уж и не лепечет в свое оправдание.
И вот ты здесь "в связи с ним", ради него, вместе с многочисленными его
друзьями из разных республик (честно говоря, ты и не подозревал о такой
его популярности). Ивана Оскаровича тоже пригласили в качестве почетного
гостя, и вот прибыл, ведь не откажешь этим рыбачьим поселкам, которым ты
должен рассказать о своем содружестве с поэтом во время вашей общей
полярной экспедиции. А так ли все это было, как теперь представляется, так
ли уж вы были близки в тех полярных испытаниях? Для него ты один из
командиров грандиозной экспедиции, непосредственный его начальник, чья
власть практически безгранична, тот, кто отвечает за людей, технику,
ледоколы, а он... Да кем он в конце концов был для тебя?
Лишь один из многих твоих подчиненных, почти ничем не занятый, не
приспособленный к полярным условиям, какой-то нахлебник с
корреспондентским билетом, ходячий балласт при тебе - этим, собственно, и
исчерпывались ваши взаимоотношения. Откуда было тебе знать, что под
невзрачной внешностью, под тем неуклюжим меховым балахоном трепещет
нежная, легкоранимая, поэтическая душа... Та самая, что столь тонко,
проникновенно, с такой страстью сумеет .потом воспеть людей экспедиции,
отдаст должное также и тебе, твоей энергии, воле, личной стойкости... Об
этом первыми и вспомнили здешние пионеры, встретив тебя с цветами.
Какая-то девчушка, смешно шепелявя (точь-в-точь как тот се земляк), все
допытывалась:
- Скажите, вы - прообраз? Э
