Гоник Владимир - Я Не Свидетель
Владимир ГОНИК
Я НЕ СВИДЕТЕЛЬ
1
- Ну что, Ефим Захарович, закончил? - спросил прокурор области.
Левин понял оба смысла этого вопроса - и прямой и второй, подспудный,
поскольку они были связаны между собой: он, прокурор следственного
управления Старорецкой областной прокуратуры, еще несколько месяцев назад
предупредил руководство, что как только закончит дело по поводу ограбления
кооператива "Мода", сразу же уходит на пенсию. Дело он завершил, и сейчас
пухлые тома лежали на столе перед шефом, чтобы через день-другой уйти в
суд. И потому потаенный смысл вопроса означал: "Все-таки уходишь? Не
передумал?" Нет, не передумал. Ему шел шестьдесят второй год. Тридцать
пять лет он в сущности занимался одним и тем же изо дня в день: выезды на
место происшествия, допросы, контроль за следствием в районных
прокуратурах. Его поднимали звонки по ночам, когда работал
прокурором-криминалистом, и сонный, с еще затуманенной головой, помаргивая
от рези в покрасневших глазах, ополоснутых сильно хлорированной водой, он
садился в фургончик спецмашины и ехал на место происшествия - в дождь, в
слякоть, в мороз, в распутицу, и по гладкому шоссе, и по тряским
колдобинам проселка; звонки выдергивали его из-за праздничных застолий -
под Новый год, на Первомай или на Октябрьские. Спецмашина увозила его с
концерта в филармонии; в летние воскресные дни тот же "рафик" приезжал за
ним на речной пляж или на лесную поляну, где он отдыхал с семьей или
друзьями (дежурного по прокуратуре обычно ставил в известность, где его
искать...) Нет, он не передумал. Он устал обшаривать и переворачивать
трупы, присутствовать на вскрытиях и при обысках чужого жилья, ездить и
летать в чужие города и возвращаться с сумками и чемоданчиками, набитыми
изъятыми рублями, долларами, фунтами, золотом, бриллиантами, ножами и
пистолетами. Он устал от ругани с милицией, знал, до какого уровня упала
там квалификация сыщиков и следователей, знал, как бегут оттуда
профессионалы из-за мизерной зарплаты, убогого оснащения. Нет серьезного
конкурсного отбора, способная молодежь не очень-то рвется пахать за гроши,
а потому пробивается больше случайных малообразованных людей. Но входить
во все эти чужие печали он не мог, потому что над ним висело начальство,
изрекавшее: "Найти!" И потому, ругая милицию за промахи, ошибки,
вынужденную (субъективную или объективную) нерасторопность, он в сущности
ругал не милицию, а Систему. Не мог он каждый раз входить в их положение,
как не входили в его положение те, кто стоял над ним... От всего этого
Левин устал. Жена, едва ему исполнилось шестьдесят, начала давить:
"Хватит! Сколько можно?! Уходи! Хоть для себя, для семьи поживи. С голоду
не умрем". Он пообещал, что "вот-вот" уйдет. Но прошло еще полтора года,
за которые ничего не изменилось, разве что увеличилась преступность,
однако теперь, закончив дело по кооперативу "Мода", он сказал себе: "Все!"
- Не передумали, Ефим Захарович? - спросил прокурор области.
Они сидели в его большом кабинете. Был полдень, но от густого
снегопада за окнами в комнате стало сумеречно.
- Нет. Я уже дома всем объявил. Там такие планы строят! В особенности
внук.
- Внука в садик водить?
- А что? Моцион.
- Ну что ж, - вздохнул прокурор, - оформляй, проводим, как положено.
Что хочешь в подарок на память?
- Красную папку с золотыми буквами, - усмехнулся Левин.
- Это мы умеем.... Здесь все в порядке, чисто? - хлопнул прокурор
ладонью по томам дела.
- По-моему, все в порядке...
Еще час Левин
