Гор Геннадий - Мальчик
Геннадий Гор
МАЛЬЧИК
1
Герман Иванович принес в класс стопку наших тетрадей. Взяв одну
тетрадь, он сказал обычным своим тихим, усталым голосом:
- Если Громов не будет возражать, я прочту вслух его домашнюю работу.
Она заслуживает внимания.
И он начал читать. Читал он здорово, и мы сразу же почувствовали, что
речь идет о чем-то очень странном и необыкновенном. О мальчике,
затерявшемся в холодных просторах вселенной. Сам-то мальчик не знал, что
он затерялся. Для него все началось там, в пути, в беспрерывном движении,
и он сам тоже там начался. Начался? Человек редко задумывается о своем
начале. Для него нет начала, как, в сущности, нет и конца.
Мальчик родился в пути, среди звезд, и то, с чем за десять лет не
могли свыкнуться взрослые - его мать, и отец, и спутники, - было для него
родным и привычным, как для нас школьный двор: космический корабль,
повторяющий в миниатюре оставленную планету.
Где-то в бесконечности вселенной остались густые, пахнущие теплой
хвоей и озоном леса, синие реки, дома, веселые, шумные, длинные дороги.
Все это мальчик видел на экране, но для него это были обрывки сновидений.
Может быть, всего этого на самом деле не было?
Спутники с большой настойчивостью стремились доказать мальчику, что
все это было, и лучше всех это удавалось мечтателю музыканту. Слушая его
музыку, мальчик ощущал леса и реки, дома и дороги далекой планеты, которую
экспедиция покинула задолго до его рождения. И тогда мальчику хотелось
протянуть руки и дотронуться до мерцающего на экране мира, столь не
похожего на жизнь корабля, но даже если бы руки протянулись на миллионы
километров, все равно не дотянуться было до лесов и рек, домов и дорог -
так далеко все это было.
Да, все-таки было. Это утверждала музыка, утверждал экран и
подтверждали знания: ведь мальчик не просто жил в стремящемся куда-то
корабле, он еще и учился.
С мальчиком занимались все - и родители и остальные взрослые, в том
числе всегда занятый, всегда чем-то озабоченный командир. Приборы
искусственной памяти бережно хранили и щедро отдавали мальчику знания о
прошлом. Но мальчику порой казалось, что можно отдать все знания за один
только час в лесу на берегу стремительной речки. О береге и о лесе
рассказывала музыка. Музыкант тоже тосковал по покинутой родине и не
старался скрыть своей тоски. Он имел на то право, он был музыкант,
мечтатель, его грусть не мешала, а даже помогала жить и работать
спутникам.
Мальчик учился. У него не было сверстников, он видел детей только на
экране, как реки и леса. Ему не с кем было играть, разве что с роботом -
забавной игрушкой, придуманной специально для него, но робот был слишком
серьезен и деловит. И однообразен.
Иногда мальчик принимался бегать по кораблю (он мог бегать, потому
что на башмаках у него были гравитационные подошвы), ему хотелось
пошалить, поиграть в прятки или "пятнашки", и тогда робот обеспокоенно
ковылял за ним следом, растопырив руки, - он боялся, бедняга, что мальчик
невзначай налетит на какой-нибудь прибор и сильно ушибется.
Мальчик спрашивал себя: какие они, дети? Он все хотел увидеть их во
сне, но ни разу ему не удалось увидеть во сне детей. Он видел только
робота, хотя робот, возможно, чем-то походил на детей и на самого
мальчика.
Мальчик спрашивал о детях у всегда ласковых и внимательных взрослых и
у всезнающих машин, но никто не мог рассказать что-нибудь толковое и
вразумительное. Ни взрослые. Ни машины. Ни экран. Ни даже музыка. Дети
были слишком далеко, там же, г
