Горбачевская Елена - Подумаешь, Какие-То Шарики
Елена ГОРБАЧЕВСКАЯ
Подумаешь, какие-то шарики...
1
На суку огромного векового дуба, нависшем над соломенной крышей маленькой,
убогой, почерневшей от времени избушки, сидела и громко каркала ворона. Похоже,
просто-напросто приветствовала наступление весеннего утра и солнышко, наконец
пригревшее землю.
Драдзикодора нехотя приоткрыла один глаз. И что эта серая тварь там
разоряется?
Она уже давным-давно забыла то время, когда утро несло ей радость,
когда пробуждающееся солнце и поющие птицы наполняли душу ликованием , а тело
- радостной энергией. А, полно, было ли это хоть когда-нибудь? Она не помнила.
Она многого уже не помнила. И даже забыла, что именно она забыла из того, что
когда-то знала. В этом есть своеобразная прелесть склероза - не отдаешь себе
отчета в том, что теряешь.
А ворона все никак не унималась. Ладно бы, что путное сообщила, а
так городит какую-то чепуху, поспать не дает.
Драздикодора с отвращением посмотрела на серую мглу утра за мутным
пузырем окошка и слегка поежилась. Бр-р-р! Там, наверное, холодно! Впрочем, уже
давным-давно ей было холодно практически всегда и везде независимо от погоды.
Ну, а вставать по утрам она не любила даже в лучшие свои годы, это она помнила
прекрасно несмотря на никудышнюю память. Но сегодня, она почему-то точно это
знала, ей обязательно нужно было подняться пораньше, предстояло сделать что-то
важное. А вот что именно - с этим уже сложнее, тут вступал в свои права Его
Величество склероз. Но, она точно это знала, когда придет время, она все четко
вспомнит.
Только вот выбираться из постели было все равно неохота.
Из-под грязного лоскутного одеяла нерешительно выпросталась худющая
морщинистая ступня с распухшими суставами и осторожно потрогала пол.
Пол как пол, точно такой же, как и десять лет назад. Или сто, какая
разница.
Наконец, Драдзикодоре удалось преодолеть приступ утренней лени и
выбраться из постели. Чтобы прийти хоть в какое-то подобие хорошего настроения,
она попыталась потянуться, но тут же охнула и закряхтела, будто бы сломавшись в
пояснице. Опять проклятый радикулит прихватил!
Согнувшись в три погибели, держась рукой за поясницу и приволакивая
левую ногу, она поплелась к умывальнику, что-то бормоча под нос. Но это куриное
отродье, несмотря на истошное карканье своей дальней родственницы, не
торопилось просыпаться, и поэтому пришлось пару раз как следует врезать по
стенке избы более-менее работающей правой ногой. Тут же послышалось возмущенное
простуженное кудахтанье, и из умывальника полилась струйка воды.
- Потеплее, потеплее воду давай! - сварливо проскрипела
Драдзикодора. - И пол потеплее сделай! Совсем со свету сжить меня хочешь,
хибара проклятая!
Ответом было возмущенное кудахтанье, которое, впрочем, довольно
быстро заткнулось.
Драдзикодора нехотя плеснула себе в лицо водой. Она даже не понимала
толком, зачем это делает. У нее были более чем упрощенные понятия о гигиене, и
утреннее умывание уже давным-давно превратилось из необходимости в какое-то
подобие очередного магического ритуала. Точно также отрешенно она плеснула еще
одну горсть воды и принялась растирать ее по физиономии замусоленным рукавом
ночной рубашки, которая с наступлением дня приобретала функции платья. И тут ее
взгляд упал на допотопное зеркало, мутное и засиженное мухами, которое с
незапамятных времен висело над умывальником и было одним из немногих предметов,
не являвшихся частью самой избы. Чтобы было лучше видно, она слегка поплевала
на его поверхност
