Гордасевич Андрей - Первые Игры С Ней
Андрей Гордасевич
Первые игры с Ней
- Вышел месяц из тумана, - кудрявый мальчуган с небом в глазах тыкал
пальцем то себе, то подружке в плечо.
- Подожди, не-ет, давай другую, - попросила та.
Приятели были в том возрасте, когда уже пересказывают друг другу
нелепые взрослые новости, торопясь безвозвратно стать маленькими мужчинами
или маленькими женщинами, но все же необъяснимая, застенчивая робость
детства еще не окончательно покинула их: мелькала во взглядах, укутывала
шею, распахивалась и затворялась, словно старая скрипучая калитка, что
вот-вот сорвется с проржавленных петель.
Оба казались одного роста, да и одеты были похоже: на каждом джинсы,
свитерок и осенние ботинки. Но даже если б кто нарядил их совсем одинаково,
все равно не спутал бы: выдавали волосы.
Его кудри нелепо прыскали во все стороны и одновременно жались к
голове, придавая лицу то дурашливо-простодушное выражение, которое не
смахнешь, как ни старайся: хоть сдвигай брови, хоть топай ногой; уж как ни
причесывай, ничего не поделаешь. А ее шею наполовину скрывала копенка
тяжелых нитей, словно вытянутых из чугунной решетки, совсем прямых и черных,
как вороново крыло, под стать глазам.
В отличие от мальчика, девочка казалась на редкость темноглазой. С
первого взгляда могло почудиться, что таких темнооких детей не бывает вовсе.
Однако, приглядевшись, легко было заметить, что для взрослых глаз они
слишком уж живые и беззаботные.
- Эники-беники ели вареники, - снова начал мальчишка.
- Нет, ну давай вот такую...
- Ну че ты канючишь?.. Канюка. Сама давай, - надул он губы.
- Ну и пожалуйста: Первый, второй - лежат под горой; третий, четвертый
- в стенку запертый; пятый, шестой - в урне пустой, семь да восемь - молча
выносим, - тут она на секунду прервалась, задержав палец на плече
светлоглазого: так все дети подгадывают, как лучше закончить считалочку. - И
(неуверенная пауза) он (замолкла, нахмурившись), и (помедлила) ты
(аккуратно) - мо-(ладонь к своему плечу)-и (быстрее) цве-ты. Ты. Ты вышел.
Прыгай первый.
- Какая смешная! - прыснул мальчик все еще чуть сердито.
- Кто - я? - она насупилась.
- Да нет, твоя считалка! - обидка растаяла по обветренным губам. - И
он, и ты - мои цветы! А-хэй-я! Здорово! - мальчишка завертел руками и
несколько раз подскочил на месте. - Никогда не слышал такой.
- А попрыгать ты не хочешь? - кокетливо поинтересовалась девчушка.
- А я что делаю?! - он еще несколько раз подпрыгнул, взмахивая
ручонками, будто подбрасывая себя в воздух, а когда остановился, совсем даже
не запыхавшись, напоминал расшалившегося щенка, который носился-носился по
квартире и вдруг замер перед хозяином, дожидаясь, пока тот топнет ногой или
хлопнет в ладоши, бросив ему мячик.
Но подружка вовсе не желала его подзадоривать. Она просто достала из
кармана прыгалки и спросила:
- А со скакалкой? Ты что, не можешь?
- Я?! Давай сюда!
Он выхватил у нее из рук прыгалки - красный резиновый шнур с
зеленоватыми ручками - выскочил на середину парковой дорожки, примерился и
завертел скакалкой через голову, сначала в одну сторону, потом в другую,
шурша подошвами по гравию.
Шнур иногда задевал по земле, мальчуган сбивался; раскрасневшись, он
остановился и выдохнул:
- Во!.. Тридцать!.. Теперь ты!.. Будешь?..
- Ну так!
Она прыгала изумительно легко. Он даже удивился: выставил одну ногу
вперед и теребил руки за спиной, наблюдая, как ее черные волосы подлетали
вверх-вниз - так некоторые птицы взмахивают крыльями, расправляя их перед
тем, как
