Гордин Я - Дело Бродского
Я.Гордин
Дело Бродского
История одной расправы
по материалам Ф. Вигдоровой, И. Меттера, архива родителей И. Бродского,
прессы и по личным впечатлениям автора
Независимость -- лучшее качество,
лучшее слово на всех языках.
И. Бродский. Из письма. 1964
В настоящей трагедии, гибнет не герой -- гибнет хор.
И. Бродский. Нобелевская лекция.
Скажем прямо -- задача этого очерка-публикации достаточно ограничена.
Читатель не найдет здесь сколько-нибудь подробного жизнеописания поэта. Это
не входит в намерения автора. Не окажется в ней -- и это важнее --
сколько-нибудь подробного анализа механизма "дела", ибо для подобного
анализа недостает документального материала. Чтобы с уверенностью говорить о
том, кто именно привел в действие механизм травли будущего Нобелевского
лауреата, какому учреждению принадлежит приоритет в организации суда над
ним, на каком уровне были приняты решения, вызвавшие затем международный
скандал,-- чтобы с уверенностью и полной ответственностью говорить об этом,
необходимо было бы заглянуть в архивы, которые в настоящий момент для автора
закрыты. А потому -- чтобы не заниматься домыслами и легковесными
предположениями, я вынужден оставаться в кругу материала, которым владею.
Предлагаемые читателю документальные тексты касаются "дела Бродского"
-- в точном смысле слова, без всякой метафоричности, то есть истории его
ареста, суда и сопутствующей этому газетной кампании.
Однако именно по причине отсутствия многих материалов, мне придется
позволять себе и заметки мемуарного характера. Без этого неясна будет
атмосфера момента, человеческие и социально-психологические причины
происшедшей в Ленинграде драмы.
Мы познакомились с Иосифом Бродским в 1957 году. Я недавно
демобилизовался и поступил в Университет (откуда, впрочем, ушел через три
года). Иосиф же, который был моложе меня на пять лет, проходил другие
университеты. Окончив семилетку, он работал на заводе, потом -- кочегаром в
котельной (в отличие от нынешних времен это была настоящая кочегарская
работа), санитаром в морге, коллектором в геологических экспедициях.
В шестьдесят четвертом году, когда Иосифа арестовали и я пришел к
одному известному тогда уже писателю просить о помощи, он сказал брезгливо:
"Ну что ваш Бродский дурака валяет -- работает каким-то истопником .." Мою
апелляцию к опыту Горького он отверг.
Непримиримость к Иосифу тогдашних ленинградских властей разных уровней
обусловлена была двумя факторами -- его личностью и общей ситуацией в
культуре и идеологии. Конечно, можно было бы вспомнить угрюмые пророчества
-- вазад и вперед -- Волошина:
Темен жребий русского поэта...
и пытаться объяснить судьбу Бродского, исходя из, так сказать,
метафизических посылок, из вечного конфликта поэта и действительности и так
далее. Этот аспект, разумеется, важен и будет когда-либо проанализирован в
данном конкретном случае. Но у меня другая задача, более скромная.
У меня нет ни желания, ни права заниматься здесь мемуаристикой в полном
смысле этого слова -- при том, что Бродский имеет возможность сам
рассказывать о событиях своей молодости и оценивать их. Как
добродушно-иронически написал он мне в недавнем письме о вышедшей пластинке
его стихов, записанной Михаилом Козаковым, а не самим автором -- "это при
живой-то жене". Так вот, "при живой-то жене" я претендую долько на то, чтобы
в необходимых пределах дать читателю представление о личности молодого
Бродского -- без этого, увы, не обойтись. И заранее приношу Иосифу
Алекса
