Горенштейн Фридрих - Дом С Башенкой
Фридрих Наумович Горенштейн
ДОМ С БАШЕНКОЙ
Мальчик плохо различал лица, они были все одинаковы и внушали ему страх.
Он примостился в углу вагона, у изголовья матери, которая в пуховом берете и
пальто, застегнутом до горла, лежала на узлах. Кто-то в темноте сказал:
- Мы задохнемся здесь, как в душегубке. Она все время ходит под себя... В
конце концов, здесь дети...
Мальчик торопливо вынул варежку и принялся растирать лужу по полу вагона.
- Почему ты упрямишься? - спросил какой-то мужчина.- Твоя мама больна. Ее
положат в больницу и вылечат. А в эшелоне она может умереть...
- Мы должны доехать,- с отчаянием сказал мальчик,- там нас встретит дед.
Но он понимал, что на следующей станции их обязательно высадят.
Мать что-то сказала и улыбнулась.
- Ты чего? - спросил мальчик.
Но мать не ответила, она смотрела мимо него и тихо напевала какой-то
мотив.
- Ужасный голос,- вздохнули в темноте.
- Ничего не ужасный,- огрызнулся мальчик.- У вас самих ужасный...
Рассвело. Маленькие оконца товарного вагона посинели, и в них начали
проскакивать верхушки телеграфных столбов. Мальчик не спал всю ночь, и теперь,
когда голоса притихли, он взял обеими руками горячую руку матери и закрыл
глаза. Он заснул сразу, и его мягко потряхивало и постукивало спиной о дощатую
стенку вагона. Проснулся он тоже сразу, от чужого прикосновения к щеке.
Поезд стоял. Дверь вагона была открыта, и мальчик увидел, что четверо
мужчин несут его мать на носилках через пути. Он прыгнул вниз, на гравий
железнодорожной насыпи, и побежал следом.
Мужчины несли носилки, высоко подняв и положив на плечи, и мать
безразлично покачивалась в такт их шагам.
Было раннее, холодное утро, обычный в этих степных местах мороз без снега,
и мальчик несколько раз спотыкался о примерзшие к земле камни.
По перрону ходили люди, некоторые оборачивались, смотрели, а какой-то
парень, лет на пять старше мальчика, спросил у него с любопытством:
- Умерла?
- Заболела,- ответил мальчик,- это моя мама.
Парень с испугом посмотрел на него и отошел.
Носилки внесли в дверь вокзала, и мальчик тоже хотел пройти туда, но
медсестра в телогрейке, наброшенной поверх халата, взяла его за плечо и
спросила:
- Ты куда?
- Это ее сын,- сказал один из мужчин и добавил: - А вещи где ж? Эшелон
уйдет, без вещей останетесь...
Мальчик побежал назад, к эшелону, но запутался и оказался на городской
площади с противоположной стороны вокзала. Он успел заметить очередь на
автобус, старый одноэтажный дом с башенкой и старуху в шерстяных чулках и
галошах, торгующую рыбой.
Потом он побежал назад, однако железнодорожные пути у перрона оказались
пустыми, эшелон уже ушел. Мальчик еще не успел испугаться, как увидел свои
вещи, сложенные на перроне. Все было цело, кроме кошелки с лепешками и сушеным
урюком.
- Твои вещи? - спросила женщина в железнодорожной шинели.
- Мои,- ответил мальчик.
- А что в этом узле? - И ткнула ногой грязный, сплющенный узел.
- Мамины фетровые боты,- сказал мальчик,- и два ватных одеяла... И
коричневый отрез...
Женщина не стала проверять, взяла узел и чемодан, а мальчик взял другой
узел и чемодан, и они пошли к вокзалу. Они внесли вещи в теплый зал, где на
деревянных скамьях и прямо на полу сидело много людей.
- Я в медпункт,- сказал мальчик,- у меня мама заболела.
- Я твои вещи караулить не буду.
- Ну, еще немного, я уплачу.
- Дурень,- поморщилась женщина,- я ведь на работе.
Но мальчик уже выбежал на перрон. Он с трудом нашел двери медпункта. На
клеенчатой скамье к
