Горький Максим - Камо
А.М.Горький
Камо
В ноябре - декабре 1905 года, на квартире моей, в доме на углу Моховой
и Воздвиженки, где ещё недавно помещался ВЦИК, жила боевая дружина грузин,
двенадцать человек. Организованная Л.Б.Красиным и подчинённая группе
товарищей-большевиков, Комитету, который пытался руководить революционной
работой рабочих Москвы, - дружина эта несла службу связи между районами и
охраняла мою квартиру в часы собраний. Несколько раз ей приходилось
выступать активно против "чёрных сотен", и однажды, накануне похорон
Н.Э.Баумана, когда тысячная толпа черносотенцев намеревалась разгромить
Техническое училище, где стоял гроб Николая Эрнестовича, убитого мерзавцем
Михальчуком (Михальчук - дворник одного из домов Немецкой, ныне Бауманской
улицы. За убийство Баумана был оправдан. В 1906 году судился за кражу
домашних вещей и был обвинён), хорошо вооружённая маленькая дружина
грузинской молодёжи рассеяла эту толпу.
К ночи, утомлённые трудом и опасностями дня, дружинники собирались
домой и, лёжа на полу комнаты, рассказывали друг другу о пережитом за
истекший день. Все это были юноши в возрасте восемнадцати - двадцати двух
лет, а командовал ими товарищ Арабидзе (артист грузинской драмы т.Васо
Арабидзе), человек лет под тридцать, энергичный, строго требовательный и
героически настроенный революционер. Если не ошибаюсь, это он застрелил в
1908 году генерала Азанчеева-Азанчевского, начальника одного из карательных
отрядов в Грузии.
Арабидзе был первый человек, от кого я услышал имя Камо и рассказы о
деятельности этого исключительно смелого работника в области революционной
техники.
Рассказы были настолько удивительны и легендарны, что даже в те
героические дни с трудом верилось, чтоб человек был способен совмещать в
себе так много почти сказочной смелости с неизменной удачей в работе и
необыкновенную находчивость с детской простотой души. Мне тогда подумалось,
что, если написать о Камо всё, что я слышал, никто не поверит в реальное
существование такого человека, и читатель примет образ Камо как выдумку
беллетриста. И почти всё, что рассказывал Арабидзе, я объяснял себе
революционным романтизмом рассказчика.
Но, как нередко случается, оказалось, что действительность превышает
"выдумку" своей сложностью и яркостью.
Вскоре рассказы о Камо подтвердил мне Н.Н.Флеров, - человек, которого
я знал еще в 92 году в Тифлисе, где он работал корректором в газете
"Кавказ". Тогда он был "народником", только что вернулся из сибирской
ссылки, очень устал там, но познакомился с Марксом и весьма красноречиво
убеждал меня и товарища моего Афанасьева в том, что -
"На нас работает история".
Как многим уставшим, эволюция нравилась ему больше революции.
Но в 905 году он явился в Москву другим человеком.
- У нас, батенька, начинается социальная революция, понимаете?
Начинается и будет, потому что началась снизу, из почвы, - говорил он, сухо
покашливая, осторожным голосом человека, лёгкие которого сжигает
туберкулёз. Мне было приятно видеть, что он утратил близорукость узкого
рационалиста, радостно слышать горячие слова.
- Какие удивительные революционеры выходят из рабочей среды! Вот
послушайте!
Он начал рассказывать об одном удивительном человеке, а я, послушав,
спросил:
- Его зовут Камо?
- Вы знаете? Ага, только по рассказам...
Он крепко потёр свой высокий лоб и седые редкие кудри на лысоватом
черепе, подумал и сказал, напомнив мне скептика и рационалиста, каким был
он за тринадцать лет до этой встречи:
- Когда о челов
