Библиотека в кармане -русские авторы

         

Горький Максим - Васька Красный


А.М.Горький
Васька Красный
Недавно в публичном доме одного из поволжских городов служил человек
лет сорока, по имени Васька, по прозвищу Красный. Прозвище было дано ему за
его ярко-рыжие волосы и толстое лицо цвета сырого мяса.
Толстогубый, с большими ушами, которые торчали на его черепе, как
ручки на рукомойнике, он поражал жестоким выражением своих маленьких
бесцветных глаз; они заплыли у него жиром, блестели, как льдины, и,
несмотря на его сытую, мясистую фигуру, всегда взгляд его имел такое
выражение, как будто этот человек был смертельно голоден. Невысокий и
коренастый, он носил синий казакин, широкие суконные шаровары и ярко
вычищенные сапоги с мелким набором. Рыжие волосы его вились кудрями, и,
когда он надевал на голову свой щегольской картуз, они, выбиваясь из-под
картуза кверху, ложились на околыш картуза, - тогда казалось, что на голове
у Васьки надет красный венок.
Красным его звали товарищи, а девицы прозвали его Палачом, потому что
он любил истязать их.
В городе было несколько высших учебных заведений, много молодёжи,
поэтому дома терпимости составляли в нём целый квартал: длинную улицу и
несколько переулков. Васька был известен во всех домах этого квартала, его
имя наводило страх на девиц, и, когда они почему-нибудь ссорились и
вздорили с хозяйкой, - хозяйка грозила им:
- Смотрите вы!.. Не выводите меня из терпения, - а то как позову я
Ваську Красного!..
Иногда достаточно было одной этой угрозы, чтоб девицы усмирились и
отказались от своих требований, порой вполне законных и справедливых, как,
например, требование улучшения пищи или права уходить из дома на прогулку.
А если одной угрозы оказывалось недостаточно для усмирения девиц, - хозяйка
звала Ваську.
Он приходил медленной походкой человека, которому некуда было
торопиться, запирался с хозяйкой в её комнате, и там хозяйка указывала ему
подлежащих наказанию девиц.
Молча выслушав её жалобу, он кратко говорил ей:
- Ладно...
И шёл к девицам. Они бледнели и дрожали при нём, он это видел и
наслаждался их страхом. Если сцена разыгрывалась в кухне, где девицы
обедали и пили чай, - он долго стоял у дверей, глядя на них, молчаливый и
неподвижный, как статуя, и моменты его неподвижности были не менее
мучительны для девиц, как и те истязания, которым он подвергал их.
Посмотрев на них, он говорил равнодушным и сиплым голосом:
- Машка! Иди сюда...
- Василий Мироныч! - умоляюще говорила девушка. - Ты меня не тронь! Не
тронь... тронешь - удавлюсь я...
- Иди, дура, верёвку дам! - равнодушно, без усмешки говорил Васька.
Он всегда добивался, чтоб виновные сами шли к нему.
- Караул кричать буду... Стёкла выбью!.. - задыхаясь от страха,
перечисляла девица всё, что она может сделать.
- Бей стёкла, - а я тебя заставлю жрать их! - говорит Васька.
И упрямая девица сдавалась, подходила к Палачу; если же она не хотела
сделать этого, Васька сам шёл к ней, брал её за волосы и бросал на пол. Её
же подруги, - а зачастую и единомышленницы, - связывали ей руки и ноги,
завязывали рот, и тут же, на полу кухни и на глазах у них, виновную пороли.
Если это была бойкая девица, которая могла и пожаловаться, её пороли
толстым ремнём, чтобы не рассечь её кожу, и сквозь простыню, смоченную
водой, чтоб на теле не оставалось кровоподтёков. Употребляли также длинные
и тонкие мешочки, набитые песком и дресвой, - удар таким мешком по ягодицам
причинял человеку тупую боль, и боль эта не проходила долго...
Впрочем, жестокость наказания зависела не столько от ха





Содержание раздела