Библиотека в кармане -русские авторы

         

Горький Максим - Жизнь Клима Самгина (Часть 2)


А.М.Горький
Жизнь Клима Самгина
Часть вторая
Рассказывая Спивак о выставке, о ярмарке, Клим Самгин почувствовал,
что умиление, испытанное им, осталось только в памяти, но как чувство -
исчезло. Он понимал, что говорит неинтересно. Его стесняло желание найти
свою линию между неумеренными славословиями одних газет и ворчливым
скептицизмом других, а кроме того, он боялся попасть в тон грубоватых и
глумливых статеек Инокова.
Даже для Федосовой он с трудом находил те большие слова, которыми
надеялся рассказать о ней, а когда произносил эти слова, слышал, что они
звучат сухо, тускло. Но все-таки выходило как-то так, что наиболее сильное
впечатление на выставке всероссийского труда вызвала у него кривобокая
старушка. Ему было неловко вспомнить о надеждах, связанных с молодым
человеком, который оставил б памяти его только виноватую улыбку.
- Ничтожный человек, министры толкали и тащили его куда им было нужно,
как подростка, - сказал он и несколько удивился силе мстительного, личного
чувства, которое вложил в эти слова.
Сидели в саду, в тени вишен, богато украшенных аметистовыми бусами
ягод. Был вечер, удушливая жара предвещала грозу; в небе, цвета снятого
молока, пенились сизоватые клочья облаков; тени скользили по саду, и было
странно видеть, что листва неподвижна. Спивак, облокотясь о круглый стол,
врытый в землю, сжимая щеки ладонями, следила за красненькой букашкой,
бестолково ползавшей по столу. Муж ее, полуодетый, лежал на ковре, под
окном, сухо покашливал и толкал взад-вперед детскую коляску, в коляске
шевелился большеголовый ребенок, спокойно, темными глазами изучая небо.
- В таком же тоне, но еще более резко писал мне Иноков о царе, -
сказала Спивак и усмехнулась: - Иноков пишет письма так, как будто в России
только двое грамотных: он и я, а жандармы - не умеют читать.
Красненькая букашка подползла близко к Самгину, он сердитым щелчком
сбросил ее со стола.
- И - что же? - спросила Спивак, подняв голову. - Говорили что-нибудь
о Ходынке?
- О Ходынке? Нет. Я - не слышал ничего, - ответил Клим и, вспомнив,
что он, думая о царе, ни единого раза не подумал о московской катастрофе,
сказал с иронической усмешкой:
- Незлобивый народ забыл об этом. Даже Иноков, который любит говорить
о неприятном, - забыл.
Пристально взглянув на Клима, Спивак хотела сказать что-то, но
зачмокал ребенок, муж дернул ее за подол платья:
- Просит есть!
Она взяла сына, отвернулась и, давая ему грудь, проговорила почему-то
в нос:
- Вот какой у меня серьезный сын! Не капризничает, углублен в себя,
молча осваивает мир. Хороший!
А отец Спивак сообщил, рассматривая на свет пальцы руки своей:
- Он думает, что музыка спрятана в пальцах у меня, под ногтями.
Клим почувствовал прилив невыносимой скуки. Все скучно: женщина, на
белое платье которой поминутно ложатся пятнышки теней от листьев и ягод;
чахоточный, зеленолицый музыкант в черных очках, неподвижная зелень сада,
мутное небо, ленивенький шумок города.
Под тяжестью этой скуки он прожил несколько душных дней и ночей,
негодуя на Варавку и мать: они, с выставки, уехали в Крым, это на месяц
прикрепило его к дому и городу. По ночам, волнуемый привычкой к женщине,
сердито и обиженно думал о Лидии, а как-то вечером поднялся наверх в ее
комнату и был неприятно удивлен: на пружинной сетке кровати лежал свернутый
матрац, подушки и белье убраны, зеркало закрыто газетной бумагой, кресло у
окна - в сером чехле, все мелкие вещи спрятаны, цветов на подоконниках нет.
И казалось, ч





Содержание раздела