Горланова Нина & Букур Вячеслав - Дама, Мэр И Другие
НИНА ГОРЛАНОВА, ВЯЧЕСЛАВ БУКУР
ДАМА, МЭР И ДРУГИЕ
Рассказ
Вобщем, собака была в последние годы ее единственной настоящей любовью.
Дочь с мужем уехали в Америку, а сын вырос, его защищать не надо, а любовь
требует, чтобы кого-то защищать... можно было! (Примечание авторов: когда мы
взяли приемную дочь, то Ирина Владимировна нам говорила: "Накакает она вам,
вот увидите - накакает!" Конечно, так и случилось, но потом, через шесть лет,
а эти годы счастья стоят того, чтобы рискнуть!.. Собака, безусловно, не
предаст, но это облегченный вид любви. С другой стороны, всякая любовь нужна
миру!)
В свои семьдесят Ирина Владимировна - темноволосая валькирия, успешно
дающая бои своему возрасту, робко наступающему. Красота избрала ее местом
своего проживания, поселилась в ней несмотря на то, что лицо ее имело к
красоте весьма слабое отношение. Нос был горбатый, цвет кожи очень смуглый, но
зато рост, стать, взгляд, блеск ума! И муж звал ее только: "Паничка, паничка!"
Он был полуполяк, муж ее. В Перми работал главным инженером главного завода!
Но вот оба вышли на пенсию и вслед за сыном перебрались в Москву, не исключая,
однако, что столица у них будет проездом (в Америку).
Собака во дворе появилась грязная, но какая-то требовательная, словно
говорила своим взглядом: зачем ты с фашистами воевала, если никакого гуманизма
не проявляешь и меня не берешь! Много лет ты билась за здоровье, ездила по
курортам, а сейчас ты его получишь даром - будешь со мной гулять рано утром по
свежему воздуху. Мне много не надо! Мы, собаки, гораздо прочнее человека. Вон
лежит знакомый бомж Афанасий, и лужа вокруг его тела расплывается. А я такой
не буду, клянусь! Когда я жила у Единственной, еще до того, как ее, холодную,
вынесли в ящике, мне разрезали живот и вынули все, откуда получаются щенки. У
Единственной был родственник - ветеринар, тоже не из последних. Я звала его
Вторым. Собаки ведь умеют считать до десяти. Потом, когда все зашили, я - в
отличие от этого бомжа - подползла к двери и уперлась лбом. А Единственная
долго уговаривала меня оправиться дома, журчала водой из чайника, но я твердо
проскулила: нет! И Единственная сволокла меня со второго этажа (вместе с
соседом). Мне и жаль ее было, но все равно ведь нельзя опускаться.
Изложив все это движениями глаз, ушей, хвоста, носа, собака подошла к
Ирине Владимировне и уперлась лбом в ногу. "Машка, пошли!" - ответила дама.
"Ладно, я была Сильвой, побуду Машкой, если ты будешь хоть на кончик хвоста
так же себя вести, как Единственная..."
Через десять лет Ирина Владимировна стояла у окна и смотрела на свежую
могилу Машки. За все эти годы Машка трижды подчистую сгрызала угол стены в
прихожей (а квартира Ирины Владимировны - ухоженная, вся в драпировках!), но
это была единственная неприятность за десять лет. Правда, Ирина Владимировна и
не подвергала свою любовь испытаниям, как соседки. Одни (нусоседи) заставляли
своего пса смотреть сеансы Кашпировского, и на счете десять он раздулся,
раскрыл рот, зевнул и умер. Другие (ососеди) накормили свою Нару сладким, и у
нее заболели все зубы сразу. Правда, один раз Ирина Владимировна поссорилась с
мужем, когда тот сказал, что она тратит на Машку слишком много денег. Ничего
не ответила Ирина Владимировна, но взяла в руки телефонную книгу и стала
звонить: в прачечную, в химчистку, в Дом быта. Узнала, сколько стоит помыть
окна, постирать, почистить. И тогда заявила: "Вот сколько денег я заработала
своими руками!" - "Паничка, паничка! Что
