Библиотека в кармане -русские авторы

         

Горький Максим - О С А Толстой


А.М.Горький
О С. А. Толстой
Прочитав книжку "Уход Толстого", сочинённую господином Чертковым, я
подумал: вероятно, найдётся человек, который укажет в печати, что прямая и
единственная цель этого сочинения - опорочить умершую Софью Андреевну
Толстую.
Рецензий, которые обнажили бы эту благочестивую цель, я до сей поры не
встретил. Теперь слышу, что скоро выйдет в свет ещё одна книжка, написанная
с тем же похвальным намерением: убедить грамотных людей мира, что жена Льва
Толстого была его злым демоном, а подлинное имя её - Ксантиппа. Очевидно:
утверждение этой "правды" считается крайне важным и совершенно необходимым
для людей, особенно же - я думаю - для тех, которые духовно и телесно
питаются скандалами.
Нижегородский портной Гамиров говаривал:
- Можно сшить костюм для украшения человека, можно и для искажения.
Правду, украшающую человека, создают художники, все же остальные
жильцы земли наскоро, хотя и ловко, шьют "правды" для искажения друг друга.
И, кажется, мы так неутомимо пеняем друг на друга потому, что человек
человеку - зеркало.
Меня никогда не прельщало исследование ценности тех "правд", которые,
по древнему русскому обычаю, пишутся дёгтем на воротах, но мне хочется
сказать несколько слов о единственной подруге великого Льва Толстого, как я
вижу и чувствую её.
Человек, конечно, не становится лучше оттого, что он умер; это ясно
хотя бы потому, что о мёртвых мы говорим так же скверно и несправедливо,
как о живых. О крупных людях, которые, посвятив нам всю жизнь, все силы
чудеса творящего духа своего, легли, наконец, в могилу, искусно замученные
нашей пошлостью, - об этих людях мы говорим и пишем, кажется, всегда только
для того, чтоб убедить самих себя: люди эти были такими же несчастными
грешниками, каковы мы сами.
Преступление честного человека, хотя бы случайное и ничтожное, радует
нас гораздо больше, чем бескорыстный и даже героический поступок подлеца,
ибо: первый случай нам удобно и приятно рассматривать как необходимый
закон, второй же тревожно волнует нас, как чудо, опасно нарушающее наше
привычное отношение к человеку.
И всегда в первом случае мы скрываем радость под лицемерным
сожалением, во втором же, лицемерно радуясь, тайно боимся: а вдруг подлецы,
чорт их возьми, сделаются честными людьми, - что же тогда с нами будет?
Ведь, как справедливо сказано, в большинстве своем люди "к добру и злу
постыдно равнодушны", они и хотят пребыть таковыми до конца своей жизни;
поэтому и добро и зло, в сущности, одинаково враждебно тревожит нас, и чем
они ярче, тем более тревожат.
Эта прискорбная тревога нищих духом наблюдается и в нашем отношении к
женщине. В литературе, в жизни мы хвастливо кричим:
"Русская женщина - вот лучшая женщина мира!"
Крик этот напоминает мне голос уличного торговца раками:
"Вот - р-раки! Живые р-раки! Крупные р-раки!"
Раков опускают живыми в кипяток и, добавив туда соли, перца, лаврового
листа, варят раков до поры, пока они не покраснеют. В этом процессе есть
сходство по существу с нашим отношением к "лучшей" женщине Европы.
Признав русскую женщину "лучшей", мы как будто испугались: а что, если
она, в самом деле, окажется лучше нас? И при всяком удобном случае мы
купаем наших женщин в кипятке жирной пошлости, не забывая, впрочем,
сдобрить бульон двумя, тремя листиками лавра. Заметно, что чем более
значительна женщина, тем более настойчиво хочется нам заставить её
покраснеть.
Черти в аду мучительно завидуют, наблюдая иезуитскую ловкость, с
которой люди





Содержание раздела