Грачев В & Кочетков А - Возвращение 'семерки Пик'
В.Грачев, А.Кочетков
Возвращение "Семерки пик"
По утрам уцелевшая часть жилого отсека напоминала оранжерею. Сквозь
трещины в белых панелях стен нахально пробивались цепкие зеленые стебли с
почти прямоугольными листьями. Эти листья напоминали серебристые погоны
парадной формы Космофлота, и, просыпаясь, Ломовой каждый раз вздрагивал.
За ночь растения вырастали метра на полтора, и вместо зарядки их
приходилось обрывать со стен целыми охапками. "Интересно, как они цветут?
Рискнуть и оставить их в покое? Будет оригинально, если они задушат меня
во сне..."
Взглянув на часы, он присвистнул и вскочил с постели. Восемь утра!
Наскоро расправившись с лианоподобными квартирантами, взял с вечера
приготовленный рюкзак и вышел из каюты. "Умываться и завтракать будем на
месте".
Кратчайший путь к озеру проходил по бывшему внешнему кольцу. На что оно
теперь было похоже! Покореженные листы металла и пластика, нанизанные на
пробивающиеся снизу стволы чудовищной крапивы, обрывки силовых трасс,
аккуратно завязанные узлами, как обыкновенный шпагат, сплющенные кольца
иллюминаторов, в которые приветливо заглядывало нежно-салатовое небо
Нирваны... "А чем, собственно, плохое название? Мне пока нравится, а
спорить со мной здесь некому".
Еще две недели назад станция "Гелиос-2" представляла собой гигантский
цветок - черный георгин - диаметром в пятьсот километров. Центральная
часть - излучатель - была крохотной: километра полтора. Легко можно было
представить, что сделалось с этим цветком: лепестки просто пообрывали, а
чашечку с единственным пестиком - жилым отсеком - долго и старательно
толкли в ступке, прежде чем бросить. "Бросить где?.. Скорее всего,
изуродованный обломок станции обронили над каким-нибудь лужком Нирваны".
Особенно осторожно он пробирался через заграждения из лопнувшей стены
коридора. Растений, как он давно понял, опасаться нечего. "А вот творения
рук человеческих... Закон Ома, между прочим... Ток в электросети имелся -
бритву включай и брейся! Но откуда этот ток поступает?" Однако он ничего
не предпринимал, чтобы в этом разобраться.
Он не выглядел голодающим. Его широкое лицо обрамляла золотисто-рыжая
борода. Комбинезон был ветхий, но чистый - явно стиран, причем не без
помощи бытового комбайна.
Возле проема с оплавленными краями он остановился и, оглядевшись,
решил: здесь. Сунул в проем рюкзак, а затем, согнувшись, полез сам.
Оставалось выполнить лишь некоторые формальности - и "Здравствуй,
Земля! Я твой навеки!"
Стас сидел в приемной и скучал.
- Кахановский! Зайдите в сектор кадров, - раздалось из динамика в форме
вазы, торчащего посередине журнального столика. Вздрогнув от
неожиданности, Стас в который раз отметил, что реанимация не прошла
бесследно. Во всяком случае, для его нервов.
Сквозь голубое окно кабинета открывался великолепный вид на космопорт
"Антарктида". В кабинете было двое. Знакомый еще по училищу начальник
сектора кадров - добродушный пожилой мужчина, при появлении Кахановского
смущенно кашлянул в кулак, извинился и вышел. С подтянутым моложавым
майором Стас раньше не встречался.
Майор жестом пригласил его сесть и некоторое время расхаживал по
просторному кабинету, заложив руки за спину и каждый раз взглядывая на
Кахановского с новым выражением. Он словно размышлял, стоит ли начинать
разговор вообще.
- Моя фамилия Рубцов, - наконец представился майор и достал портсигар.
Выражение лица у него было такое, будто беседа уже закончилась.
Стас смотрел в окно, там стартовал орбита
