Гребенщиков Борис & 'Аквариум' - Лес
Борис ГРЕБЕНЩИКОВ
ЛЕС
Роман, который так и не кончен, я люблю странное, может
быть, вы поймете, о чем я говорю, и я посвящаю страницы,
лежащие перед вами, людям, идущим на шаг впереди.
1
Вечерело. Солнце описывало последние круги над горой Крукенберг. В
зарослях кричащего камыша уже пробовали голоса молодые конопщаги. Время от
времени один из них, должно быть самый молодой, путал строчки распевки, и
тогда Фууром начинал что-то сердито бормотать, а с реки доносилось
хлопанье и сопенье пожилого Криппенштрофеля, который пытался перебраться
на тот берег и вот уже полчаса неуклюже топтался перед водой, мутными
зелеными глазами безуспешно смотря на мелькающих в глубине рыб.
- Что-то кум Форстеклосс сегодня не торопится, - сказал старик дер
Иглуштоссер своему соседу и глубоко затянулся.
Старик ван Оксенбаш выслушал эту тираду, глубокомысленно почесал себе
за ухом, поудобнее устроился на мешке с дурью, и, распечатав новую пачку
колес, сказал, ни к кому не обращаясь:
- Говорят, кум Форстеклосс что-то не торопится сегодня.
Старик фон Форстеклосс почесал затекшую со сна ногу и полез в карман
за часами, потом, передумав, вздохнул и тяжело поднялся с места. Старик
дер Иглуштоссер проводил взглядом его удалявшиеся валенки, кокетливо
обшитые поверху брабантскими кружевами.
- Что-то наш кум Форстеклосс стал больно тяжел на подъем, - задумчиво
проговорил он, окутываясь после каждого слова клубами ароматного зеленого
дыма.
- Подъем, подъем, подъем, - встрял в разговор ревербер, высунувшись
из-за кипы пустых мешков.
Старик ван Оксенбаш кинул в него колесом и ревербер весело ускакал,
зажав его в передних лапах.
- Так ить тоже не сладко ему, почитай, уж лет сорок он его через мост
переводит, коли не больше, а погода-то нынче разная стоит, хорошо, ежели
как сегодня - все тихо, а вон позапрошлым летом как тухлый туман стоял
неделю, так он аж скафандр одевал, чтоб до места дойти, или вон давеча
Криппенштрофель заснул на берегу, а кум круг него ходит, щупом его шпыняет
да будит, чтоб тому вовремя на погост дойти, тоже волнениев ему на долю
хватает, хошь ежели здраво рассудить, так ить порядок такой вышел, что
хошь-не хошь, а надо ему Криппенштрофеля через мост перевести, а то иначе
как же он через речку перейдет, ведь воды-то он боится, - так сказал
Оксенбаш и съел еще одно колесо.
Между тем тьма сгущалась. Над Гнилой деревней поднялся огромный
корявый палец и уставился в небо. С погоста Тарталак донесся чей-то
сдавленный крик и два матерых прустня соскочили с гребня крыши и тяжело
перебирая крыльями, полетели в ту сторону. Заскрипел песок под ногами
возвращающегося старика фон Форстеклосса. За ним тянулись унылые
трипплеры, увидев сидящих стариков, они присмирели и побрели обратно к
реке.
- А что, кум Форстеклосс, - сказал старик ван Оксенбаш, - не осталось
ли у тебя Крутой Азии?
Старик фон Форстеклосс раскашлялся, затем ворчливо сказал: - У самого
будто нет, - однако потянулся к мешку. Но тут старик дер Иглуштоссер
подергал его за рукав:
- Что-то у тебя, кум Форстеклосс, трипплеры пошаливают.
А и правда, один из трипплеров не только не ушел обратно в лес, а
напротив, приблизился к старикам, и вежливо стянув с головы огромную
засаленную шляпу с перьями, представился:
- Приветствую вас, о мудрые старики. Имя мое Рип ван Винкль.
Старик ван Оксенбаш недоуменно воззрился на пришельца, и внимательно
осмотрев его с головы до ног, пришел к выводу, что вышеупомянутый вовсе не
является трипплером, а даже выгляд
