Грешнов Михаил - Домик И Три Медведя
Грешнов Михаил Николаевич
ДОМИК И ТРИ МЕДВЕДЯ
Пришлось ночевать в лесу. Как потерял тропинку, где -
хоть убей! - Василий не помнит. Перебирает в уме распадки,
ручьи, которыми шел, - тропинка была. И вдруг - нет. Там
посмотрел, тут - неприятность!..
Но не такая уж большая беда, если тебе двадцать пять лет
и успех сопутствует в жизни. Холост, здоров, аспирант Крас-
ноярского университета, заканчивает диссертацию, тема дис-
сертации интересна: "Жизнь и язык животных". В поисках нату-
ры пришлось забраться далековато от города, но и в этом нет
особой беды: деревенька на речке Вислухе опрятная, хозяева
попались хорошие, за постель и еду не дорожатся, и впереди
четыре летних отличных месяца: отдыхай и работай.
Отдых и работу в лесу Василий любил. Часами мог наблюдать
за хлопотливой белкой, бурундучком, рассматривать в бинокль
волчье логово и волчат, черкать в блокноте карандашом. Блок-
нот полон записей: о призывном крике гиганта-лося, о предос-
терегающем щелканье филина. Правда, часть листов пришлось
выдрать вчера, когда разжигал костер, но это были чистые
листы, и их еще осталось много.
Съестного ни крошки - это хуже. Василий затянул ремень на
все дырки. Подтянуть бы еще, но ремень не хочется портить.
Василий пробирается сквозь кусты прямиком, в надежде натк-
нуться на речку, на лесную дорогу. Солнце уже высоко - де-
сять часов. Часы Василий завел и тщательно бережет их. Часы
- друг человека. Друг - но не человек: не поговоришь с ними,
о дороге не спросишь. Несколько раз Василий принимался кри-
чать - "гаркать" по-местному: может быть, кто откликнется.
Никто не откликнулся.
Время от времени Василий поругивает себя: не новичок в
лесу, а вот оконфузился. Ругань облегчения не приносит - од-
ну досаду. Василий идет час и еще час и к обеду (надо же - к
обеду) натыкается на поляну. Трава, цветы, на середине поля-
ны - домик. С беленой трубою, с телеантенной на крыше. Рядом
- пасека. Лесничество! - обрадовался Василий. Ускорил шаг,
поглядывая, нет ли собак. Собак не было.
У крылечка Василий остановился. Дверь гостеприимно откры-
та, в комнатах никого, Василий постучал по перильцам, никто
не ответил. Василий поднялся по ступенькам, вошел в комнату.
Большая русская печь, под окнами лавка, в простенке между
окон картина Шишкина "Утро в лесу". Пахнет мятой и хлебом.
Хлеб Василий увидел раньше всего: стол, в центре блюдо с
горкой ржаных ломтей. Еще на столе три чашки с похлебкой:
большая чашка, средних размеров и совсем маленькая. Возле
чашек ложки соответствующих размеров - большая, чуть помень-
ше и маленькая. Вокруг стола три стула со спинками - тоже
пропорциональных размеров: большой, средний и маленький. Ви-
димо, хозяева приготовились обедать, но куда-то вышли. На
загнетке печи стоял чугунок, с чуть приоткрытой крышкой.
Из-под крышки парило, Василий втянул слюну: никогда он так
не хотел есть. Глянул в окошко, в раскрытую дверь - никого
нет. Куда запропастились хозяева? Посидел, еще с минуту, вы-
шел на крыльцо - никого. Опять вернулся в комнату, но было
невмоготу - ноги сами потянули его к столу. Василий сел на
самый большой стул, взял самую большую ложку и стал хлебать
из большой чашки. Похлебка была вкусна, и Василий думал:
кончу большую - примусь за среднюю чашку. Потом - за малень-
кую.
Приуменыпилась горка хлеба, большая чашка показала дно.
Василий не наелся. Выхлебал из средней чашки и наполовину из
маленькой.
Вышел из-за стола. Посидел на лавке. Хозяев попрежнему не
было. На с
